Одна из интерпретаций финансовых кризисов заключается в том, что они являются, по словам Нассима Талеба, «неординарными» происшествиями, как черные лебеди в природе, – незапланированными и непредсказуемыми событиями, которые изменяют ход истории. Но в моей новой книге о финансовых кризисах «Кризисная экономика» — в которой говорится не только о нынешнем кризисе, но и о десятках других за период всей истории, как в развитых экономиках, так и на развивающихся рынках, – я показываю, что финансовые кризисы, пожалуй, являются вполне предсказуемыми «ординарными» событиями. То, что сейчас происходит – вторая стадия глобального финансового кризиса, – было не менее предсказуемо.
Кризисы – неизбежный результат увеличения макроэкономических, финансовых и политических рисков и восприимчивости: «пузыри» активов, принятие избыточных рисков и превышение нормативов заемного капитала, кредитные бумы, свободные деньги, отсутствие надлежащего контроля и упорядочения финансовой системы, жадность и рискованные инвестиции банков и других финансовых учреждений.
История также говорит о том, что финансовые кризисы имеют тенденцию со временем трансформироваться. Кризисы, подобные тому, который мы недавно выдержали, изначально были вызваны избыточным долгом и привлечением заемных средств представителями частного сектора – домашних хозяйств, банков и финансовых учреждений, акционерных компаний. Это, в конечном итоге, привело к повторному левереджу государственного сектора, так как финансовый стимул и национализация частных потерь – программы помощи – стали причиной опасного роста бюджетного дефицита и объема государственного долга.
Хотя финансовые стимулы и помощь, возможно, необходимы для того, чтобы предотвратить превращение Великой Рецессии в Великую Депрессию II, накапливание государственного долга помимо частных долгов обойдется очень дорого. В конечном итоге, те большие дефициты и долги придется уменьшать через большие налоги и снижение затрат, и такая строгость — необходимая для того, чтобы избежать финансового кризиса – имеет тенденцию замедлять экономическое выздоровление в краткосрочный период. Если не бороться с финансовыми дисбалансами путем снижения затрат и увеличения государственных доходов, то остаются две альтернативы: инфляция в странах, которые одалживают в своей собственной валюте и могут монетизировать долги; или дефолт стран, которые одалживают в иностранной валюте или не могут печатать свою собственную.
Таким образом, недавние события в Греции, Португалии, Ирландии, Италии и Испании являются не чем иным, как второй стадией нынешнего глобального финансового кризиса. Национализация частных потерь и налогово-бюджетное расслабление, предназначенные для стимуляции экономик при их резком падении, привели к опасному накоплению государственных бюджетных дефицитов и долга. Таким образом, последний финансовый кризис еще не закончился; вместо этого он достиг нового и более опасного этапа.
В самом деле, практичное определение финансового кризиса – это событие, которое заставляет должностных лиц проводить долгие выходные в отчаянной попытке сообщить о новом пакте помощи, чтобы избежать национальной и глобальной паники прежде, чем рынки откроются в понедельник. В прошлые годы такие ночные бдения были посвящены необходимой помощи частным фирмам — Bear Stearns, Fannie Mae и Freddie Mac, Lehman Brothers, AIG, спасению банков и т.д.
И, конечно, такие драмы «выходного дня» все еще с нами, так как ЕС и стратеги еврозоны недавно провели безнадежные выходные, разрабатывая спасательный пакет не только для Греции, но и для других членов еврозоны. Прогресс налицо: сначала происходило спасение частных фирм, а сейчас происходит спасение спасателей, т.е. правительств.
Объем такой помощи растет как на дрожжах. Во время азиатского финансового кризиса 1997-1998 годов Южная Корея – относительно большая развивающаяся экономика – получила то, что тогда считалось очень крупным пакетом помощи МВФ – 10 миллиардов долларов США. Но после спасения Bear Sterns (40 миллиардов долларов США), Fannie Mae и Freddie Mac (200 миллиардов долларов США), AIG (до 250 миллиардов долларов США), программы выкупа проблемных активов для банков (700 миллиардов долларов США), мы сейчас имеем рекордную по величине помощь: помощь Европейского Союза и Международного валютного фонда в один триллион долларов США для проблемных членов еврозоны. Раньше один триллион долларов были большими деньгами; сейчас один триллион – новая «норма» или – перефразируя роман и фильм «Дьявол носит Prada» – один триллион является новыми десятью миллиардами.
Правительства, которые выручили из беды частные фирмы, сейчас сами нуждаются в помощи. Но что происходит, когда политическая готовность Германии и других дисциплинированных кредиторов – многие из них сейчас относятся к развивающимся рынкам, которые должны финансировать такую помощь, терпит неудачу? Кто будет выручать из беды правительства, которые выручали из беды частные банки и финансовые учреждения? Наша внутренняя механика долгов все больше похожа на аферу Понзи – создателя первой финансовой пирамиды.
В то время как правильное средство, необходимое для предотвращения крушения финансового поезда, хорошо известно, основным сдерживающим фактором финансовой консолидации и дисциплины является то, что у слабых правительств по всему миру не хватает политической власти и готовности, чтобы ввести ограничения. Политическое безвыходное положение в Вашингтоне и Конгрессе Соединенных Штатов, демонстрирует отсутствие межпартийного сотрудничества, необходимое для решения финансовых вопросов в Америке. В Соединенном Королевстве «подвешенный» парламент привел к созданию коалиционного правительства, у которого будут трудности при введении финансовой дисциплины.
В Германии канцлер Ангела Меркель проиграла ключевые государственные выборы после спасения Греции, а Япония имеет слабое и неэффективное правительство, которое, кажется, отрицает масштаб проблемы, с которой оно столкнулось. В самой Греции на улицах массовые беспорядки и забастовки на фабриках; в остальных странах PIIGS (Португалия, Ирландия, Италия и Испания) финансовая дисциплина будет политически и социально болезненной. Поэтому политические ограничения могут воспрепятствовать введению финансовых ограничений и структурных реформ.
В результате, «кризисная экономика», скорее всего, останется с нами на долгое время. Действительно, последний финансовый кризис еще не закончился, и, что еще хуже, лекарство, используемое для лечения, возможно, было слегка токсичным. Оно, кажется, делает пациента более слабым и зависимым от опасных лекарств, а также менее резистивным к новым штаммам вируса, которые, в некоторых случаях, в конечном итоге, оказываются фатальными.
Нуриэль Рубини,
Перевод с английского – Татьяна Грибова
