Мировая конкуренция за укрепление политических позиций в Центральной Азии усиливается. В то время, как Россия на форумах обсуждает «экономические выгоды и таможенные послабления» в рамках ЕАЭС, отметившего свою вторую годовщину, ее конкуренты строят дороги, логистические хабы и порты для связи с азиатским регионом. Инфраструктура – фундамент для любых процессов интеграции. И ее возведением больше озабочены основные соперники России – Китай и Штаты.
На днях Астана принимала членов Высшего Евразийского экономического совета, ЕАЭС существует второй год, и самих участников итоги сотрудничества, кажется, удовлетворяют.
Многого удалось достичь в деле сокращения взаимных барьеров на пути свободного движения товаров, рабочей силы, услуг и капитала, заявил в Астане президент России Владимир Путин:
«Крайне важно продолжить унификацию нетарифного регулирования, развивать механизмы отслеживания движения товаров от момента их ввоза на таможенную территорию союза до их передачи потребителю, совершенствовать взаимодействие в сфере санитарно-эпидемиологического контроля. Необходимо и далее уделять приоритетное внимание проведению согласованной политики в ключевых секторах экономики, а также гармонизации законодательства в области естественных монополий».
Общее информационное пространство, единые рынки лекарств и углеводородов, подключение стран-участниц к программе импортозамещения и, кончено, выстраивание отношений со странами Шанхайской организации сотрудничества и АСЕАН — такие задачи обозначил Путин в своем выступлении.
О трансграничных инфраструктурных проектах, которые могут не на словах, а на деле объединить государства, участники совета вспоминали, лишь когда речь заходила о китайском Шелковом пути, с которым связаны все надежды на развитие транзитного потенциала и модернизацию существующей инфраструктуры территорий.
[quote align=»left»]
ЦБ РФ переходит в наступление: финсектор проверят на стрессоустойчивость
[/quote]
Эксперты отмечают, что отказываясь от собственных проектов, Россия, пытающаяся через интеграцию вернуть свое влияние в Центральной Азии, в очередной раз дает своим геополитическим оппонентам возможность закрепиться в регионе.
Америка уже лоббирует даже неперспективные с экономической точки зрения инфраструктурные проекты в Центральной Азии. Например, американская сторона продолжает продвигать свою концепцию Нового Шелкового пути, об этом в конце 2015 г. заявила помощник секретаря Госдепа США по вопросам Южной и Центральной Азии Десаи Бисуал.
Неотъемлемой частью торгового пути между Ближним Востоком, Центральной и Юго-Восточной Азией должны стать Пакистан, Центральная Азия, включая Казахстан и Афганистан, сказала он. Эта идея наталкивается на ряд серьезных проблем, говорит младший научный сотрудник Института стратегического анализа и прогноза при Кыргызско-Российском славянском университете Надежда Таткало из Бишкека. Главной среди них является нерешенность внутриэкономической ситуации в Афганистане – центральном связующем звене концепции.
«Соединенные Штаты рассматривают Центральную Азию как объект своих геополитических интересов, но не более того. И инфраструктурные проекты в Центральной Азии, предлагаемые и поддерживаемые американской стороной, необходимо рассматривать именно с этой точки зрения. Официально провозглашается, что цель этих проектов состоит в развитии региональных экономических связей. Однако, с точки зрения реализуемости и окупаемости, они представляются бесперспективными, что подтверждают западные и отечественные эксперты», — считает она.
Проект был придуман в 2011 г., когда Китай еще не презентовал свой вариант возрождения Шелкового пути. И с тех пор реальных шагов для создания маршрута Штаты не предпринимают, но и не признают его бесперспективным.
Старт другому, не менее спорному проекту – строительству ЛЭП от существующих электростанций в Киргизии и Таджикистане в Афганистан и Пакистан, дан в мае. CASA-1000 поддерживается Госдепом, Агентством международного развития США (именно оно в странах Центральной Азии раздает гранты и работает со всевозможными НКО), Всемирным и Исламским банками, а также министерствами Великобритании и Австралии.
Они преподносят ЛЭП, как избавление «беднейших государств бывшего СССР» от энергодефицита. Но и здесь проблема во внутренних конфликтах между государствами-участниками. Первый казус случился уже на открытии, мероприятие отказался посетить президент Киргизии Алмазбек Атамбаев из-за проблем с урегулированием вопроса о границе с Таджикистаном, где и проходила церемония.
В усилении противоречий между государствами ЦА и состоит главная цель проекта, говорит Надежда Таткало: «Реализация проекта потребует возведения крупных ГЭС в Кыргызстане и Таджикистане на трансграничных реках, правовое положение которых до сих пор не урегулировано на международном уровне».
Эксперт «Урал-Евразии» Рустам Ганиев напомнил, что в советское время существовал аналогичный проект в рамках Средней Азии, энергия из Таджикистана и Кыргызстана распределялась внутри советского региона. «Новый же проект, активно поддерживаемый США, направлен на Пакистан и Индию, на юг, что потребует создания абсолютно новой инфраструктуры. Хватит ли на это средств и окупится ли проект – большой вопрос. Однако если он состоится, то Таджикистан и Кыргызстан будут переориентированы на Юго-Восточную Азию», — сказал Ганиев.
[quote align=»right»]
О возможных маршрутах «Северного потока-2» в Южную Европу
[/quote]
Задачи развития стран региона нет и в проекте газопровода «Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия» (ТАПИ), старт строительству которого был дан в декабре 2015 г. На трубопровод, мощностью 33 млрд кубометров в год, нужно более $7,5 млрд, и большой вопрос, захочет ли кто-нибудь вкладываться в инфраструктуру на территории Афганистана. С запасами газа в Туркмении дела обстоят лучше, чем с ресурсами для газопровода TAP, однако туркмены подписали контракты с Китаем, на исполнение которых будет брошена львиная доля добываемого газа.
«Самая большая проблема — это Афганистан, потому что Афганистан сегодня — это государство, которое есть на карте, но которого нет в действительности, и сейчас вообще понимание «проблемности» вот таких картографических объектов, оно возрастает. То же самое происходит в Ираке, в Сирии, то есть, вроде эти государства есть на карте, но в реальности их нет.
Вы прокладываете там трубу, а дальше с кем вы будете потом договариваться? На каждом участке будет свое племя, которое будет вас обкладывать данью», — говорит генеральный директор Фонда национальной энергетической безопасности Константин Симонов.
Поддерживая такой проект (с оговоркой, что его безопасностью США заниматься не будет), Америка опять же преследует свои цели — не пустить Иран на мировой газовый рынок и обострить отношения между странами Каспийского региона, отмечает Надежда Таткало.
Параллельно США также стремятся закрепиться на образовательном рынке стран Центральной Азии посредством создания ряда вузов, добавляет кандидат политических наук, доцент кафедры политических наук Пермского государственного университета Дмитрий Плотников: «Например, это Казахско-американский университет в Алматы и Американский университет в Центральной Азии, находящийся в Бишкеке. Согласно сайту Американского университета в Центральной Азии, учебное заведение было основано в 1993 г. и целенаправленно «воспитывает будущих лидеров для демократических преобразований в Центральной Азии».
На заседании Высшего Евразийского экономического совета президент Казахстана Нурсултан Назарбаев назвал инфраструктуру «надежной платформой для межрегионального сотрудничества», но в приведенном списке транспортных проектов не оказалось ни одного российского.
[quote align=»left»]
Российская авиация покоряет небо Европы
[/quote]
«В Казахстане реализуется государственная программа «Нурлы жол», в рамках которой идет строительство и модернизация инфраструктурных объектов: это такие проекты, как «Западная Европа – Западный Китай», «Казахстан – Туркменистан – Иран – Персидский залив». В Китае функционирует казахстанский логистический терминал в Тихом океане – Ляньюньган. На берегу Каспия ведется строительство нового морского порта Курык», — перечислил Назарбаев.
Китай, как и Россия, заинтересован в стабильной Центральной Азии, так как региональные проблемы тут же дают о себе знать и в приграничных областях Поднебесной, отметил китаист Дмитрий Желобов. Как экономического гиганта, Поднебесную привлекают рынки ЦА, на которые он прокладывает себе дорогу через культурную экспансию (открываются институты Конфуция в Узбекистане, Казахстане и Таджикистане, в Кыргызстане открылся Центр китайского образования и культуры), и строительство инфраструктуры.
«Несопоставимый дисбаланс экономических и демографических ресурсов Поднебесной со странами Центральной Азии может привести к кардинальным трансформациям региона. Государства Центральной Азии находятся в уязвимом положении, поскольку, располагаясь в непосредственной близости от КНР, располагают несоизмеримо меньшими ресурсами. С одной стороны, китайские инвестиции в инфраструктуру способны оживить экономику стран региона. С другой стороны, Пекин будет нацелен на реализацию собственных экономических интересов в регионе, а не на поддержку местных предпринимателей», — отмечает Желобов.
Китайский Шелковый путь проходит из Китая в Европу через Россию и Среднюю Азию, сейчас руководство Евразийского союза ведет переговоры о сопряжении ЕАЭС и китайского проекта. На последнем заседании совета отмечено, что Экономический пояс Шелкового пути дает новые логистические маршруты. И происходит это благодаря тому, что Китай вкладывает значительные инвестиции в строительство дорог в регионах прохождения Пути.
Как сообщало Накануне, один из крупных объектов — тоннель Камчик, часть магистрали Ангрен-Пап — в этом году был открыт в Узбекистане. Приграничные со странами ЕАЭС российские регионы намерены создавать логистические центры опять же исходя из маршрута Шелкового пути.
У России была возможность оставить за собой поле Центральной Азии без соперничества с чьей-либо стороны, но за прошедшие 25 лет она ей так и не воспользовалась, говорит доктор экономических наук, заместитель директора института Дальнего Востока РАН, китаист Владимир Портяков. Что-то страна сама пытается вернуть в рамках работы ЕАЭС, но и китайский Шелковый путь позволит России закрепиться в азиатском регионе.
«Безусловно, любая инфраструктура, создаваемая странами за пределами своего региона, усиливает позиции и влияние, но вряд ли Шелковый путь стоит рассматривать только в парадигме соперничества. Российская широтная инфраструктура для перевозки транзитных грузов из Азии в Европу требует модернизации. Поэтому есть общегосударственная идея сопряжения Экономического пояса Шелкового пути с ЕАЭС.
И российское пространство обязательно будет включено в проект, потому что у нас есть очень удобные выходы в Европу через Финляндию, через которую распределяются многие товары из Китая, есть маршруты на Германию. Хотелось бы сделать модернизацию Транссиба и БАМа составной частью мегапроекта, но пока более перспективным выглядит проект железной дороги через Монголию «Москва – Казань – Пекин». Над своими проектами России надо настойчиво работать, определить свои возможности, приоритеты и действовать соответственно», — считает профессор.
[quote align=»right»]
Европа поменяет «Южный поток» на «Северный»
[/quote]
«Суверенных» российских проектов для Центральной Азии не так много. Сорвалось соглашение о строительстве РАО ЕЭС Камбаратинской ГЭС-1 в Киргизии, финансирование проекта в 2015 г. российской стороной было приостановлено, а Киргизия в ответ на это в одностороннем порядке вышла из соглашения. Из российско-киргизского фонда развития, учрежденного в 2015 г., финансируется сектор МСБ и немногочисленные промышленники, из $500 млн распределено около $70 млн.
Сама экономическая модель в стране уничтожает любую возможность инвестировать в Центральную Азию, государство не вкладывает даже в российские регионы, говорит член «Партии дела», председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов. Деньги тратятся, но эффективность их использования низкая.
«Если наше руководство пойдет на смену модели, то нужно по-другому посмотреть на Центральную Азию. Теперь нет границ СССР по Туркмении и Таджикистану, есть большой центральноазиатский рынок, который Россия должна отыграть, в том числе, для реализации и сбыта своих товаров. Все это тесно привязано к Сибири, вместе с Центральной Азией это, так называемый, Новый Средний Восток.
Нужны конкретные стратегические инвестиционные проекты: это гидроэлектростанции, Индосибирская магистраль — подведение к Транссибу железной дороги до Индийского океана. Такие проекты у нас есть, но ими никто не занимается. Идея Корпорации развития Центральной Азии, которая была вброшена нами и продвигалась, в том числе, Администрацией президента, так и не реализовалась за пять лет», — говорит Крупнов, добавляя, что именно Россия должна быть главным инициатором проектов в регионе в рамках ЕАЭС.
Однако в ЕАЭС говорят не о строительстве дорог и разработке месторождений Центральной Азии (а к ним Китай уже планировал добраться по Китайско-Киргизско-Узбекской железной дороге), а о таможенных льготах, импортозамещении, обмене продукцией, которая, судя по всему, поедет по китайским рельсам.
«Мы продолжаем терять Центральную Азию, — напоминает Крупнов, — в то время, как Китай инвестирует в Узбекистан, Таджикистан и другие страны. Главное, он демонстрирует ясность намерений, ведь проект Экономического пояса Шелкового пути был впервые заявлен в Астане, потом началась «отработка» всей Центральной Азии. Россия же обсуждает общее таможенное пространство, правовые вопросы. «А где деньги, Зин?». Конкретные инвестиции, которые помогут проводить российские интересы? Их нет, и ситуация потеряна».
Автор:
