Максим Калашников: «Владимир Владимирович пытается из тараканов сделать муравьев»

Известный писатель-футуролог о вызове «трампономики», перепроизводстве элит и грядущей большой драке в России.

«Кудрин пытается нам доказать, что самолет можно склеить из арбузных корок», — говорит Максим Калашников, комментируя разработку новой стратегии развития страны до 2035 года. В интервью известный писатель-футуролог рассуждает о судьбе советского проекта, нежизнеспособности России в виде мировой «бензоколонки» и о том, какая судьба ждет нас, если мы отстанем от нового технологического уклада.

«Мы были великой страной и ни в чем не уступали Западу»

— Максим Александрович, 26 декабря исполнилось четверть века с того момента, как официально прекратил существование СССР. Насколько, на ваш взгляд, велика ностальгия по временам СССР в нашем обществе?

— Сразу скажу: в Российской Федерации нет общества. Наш социум, к сожалению, раздроблен на отдельные «острова», причем не по классовому принципу (послойно), а по вертикали. Мы зачастую даже не понимаем друг друга. Русский язык вроде бы для всех один, но в содержание терминов каждый из нас вкладывает что-то свое. Более того, например, молодежь вообще говорит на весьма своеобразном Pidgin English (упрощенный разговорный английский), не особенно вдаваясь в значение слов, которые употребляет. То есть говорить нужно не об обществе в целом, а о каких-то отдельных его группах.

Среди людей моего поколения, естественно, ностальгия есть. Мы помним страну, которая могла сделать все что угодно. Да, Запад был богаче и экономически сильнее. Мы это прекрасно понимали, но не чувствовали себя ущербными. Советский человек знал, что его страна способна создать любой продукт или товар, который появляется на Западе, пусть и с опозданием на два-три года.

[quote align=»left»]

Степан Демура: «В 2017 году рубль отправится в свободное падение вместе с экономикой»

[/quote]

Прекрасно помню, как в 1978 году на прилавках наших магазинов увидел электронные часы. Ими можно было убить, настолько они были тяжелыми и массивными. Они тогда стоили 120 рублей — гигантские деньги по тем временам. Но уже через три года, в 1981 году, советские электронные часы стали плоскими и стоили всего 40 рублей. То же самое было и с калькуляторами. В 1990 году промышленность СССР уже выпускала свои CD-проигрыватели и показала первый отечественный ноутбук.

И так было во всем. США создали сверхтяжелый транспортный самолет С5 Galaxy, а у нас сначала появился «Антей», а потом и более мощный «Руслан». Мы ни в чем не уступали. Мы были великой страной, играли в игрушки, сделанные руками наших рабочих, и у нас не было чувства национальной неполноценности.

— А разве сейчас оно у кого-то есть? В чем это выражается?

— Больше всего меня поражает то, что это чувство есть даже у некоторых русских националистов. Как-то раз опубликовал заметку про наши новые роторные комбайны, которые выиграли соревнования у западных машин. И мне в комментариях человек с ультранационалистическим ником пишет, что это все явное очковтирательство, что мы, дескать, ничего делать не умеем.

Если даже у националиста чувство неполноценности зашито в подкорку, то что же говорить об остальных? Комплекс национальной неполноценности — страшная вещь. Эти люди выросли в другом мире: они не видели русскую игрушку, не видели телевизоров отечественного производства.

Дети, посмотрев «Ну погоди!», спрашивают у меня: «А что, действительно когда-то в магазинах до потолка стояли телевизоры с русскими названиями?» Представьте, было такое! Только многие сегодня этого не знают. У них и национализм из-за этого получается какой-то надрывный — вроде великодержавный, но с комплексом неполноценности.

— Многие люди помнят не только советские телевизоры, но и те гигантские очереди, которые выстраивались за ними в магазинах. Но люди с этим как-то мирились. Почему? Что такого давал своим гражданам Советский Союз, чего нет сейчас?

— Мы, естественно, не хотим возвращаться ко временам тотального дефицита, унижаться перед торговцами, которые продавали что-то из-под полы. Нам этого не надо. Но мы помним и другое. В этом советском мире мы могли заниматься тем, чем хотим — наукой, изобретательством, конструированием. И с этого жить, а не существовать! При этом мы могли уверенно планировать свою жизнь на десятки лет вперед, чего теперь делать не можем. Но самое главное — то, что даже в позднем Советском Союзе действовало множество социальных лифтов. А сейчас их нет.

— Вы имеете в виду равенство возможностей для самореализации?

— Именно. Например, мой отец из детдома. И тем не менее он попал в номенклатуру ЦК КПСС, причем без всякого блата. Правда, это было в начале 70-х.

«Кормушка уже оскудела, а когда она совсем истощится, начнется дарка»

— А разве сейчас этих социальных лифтов нет?

— В том-то и дело, что нет. Сегодня ты никуда не можешь попасть. Высшая политическая элита в нашей стране окуклилась, она замкнута и людей со стороны к себе не пускает. Наша промышленность не развивается. А раз так, то и социальные лифты не работают, у молодежи нет возможностей для роста.

В Советском Союзе очень много простых ребят делали головокружительные карьеры по промышленной линии. Начинал простым рабочим, потом — начальник цеха, затем — директор завода, а дальше — в министерство. Работала огромная производительная экономика, и подняться по карьерной лестнице можно было на самый верх. А сейчас куда идти? В полицию? В охранники?

— Как эту ситуацию можно изменить?

— Нужно начать новую индустриализацию. Как только это произойдет, начнется мощное развитие всей экономики, расцветет наука, поднимется образование — и у тебя появляется множество социальных лифтов. Но при нынешней элите такое невозможно.

— Почему?

— Потому что нынешний истеблишмент не хочет ничего менять, он стремится законсервировать то положение вещей, которое сложилось после 1991 года. Что представляют собой эти люди? Это сырьевая, ростовщическая, клептократическая элита, некий аналог новых феодалов. Они прекрасно понимают, что если в стране возникнет по-настоящему суверенная финансовая система, будет введен разумный протекционизм, а на производственные предприятия прольется дождь дешевых кредитов, то моментально, как грибы после дождя, начнут подниматься научно-промышленные и агропромышленные корпорации.

Появятся люди, которые придут и скажут, что не согласны с той политикой, которую проводит власть. Что средства бюджета надо тратить не на футбольный чемпионат, не на трассу для «Формулы-1», а на поддержку производства сложной техники — машин, турбин, самолетов, судов. Или вложить их в передовое сельское хозяйство. Но те, кто сейчас во власти, будут этому сопротивляться. Эта ситуация мне очень напоминает Цинский Китай 1890-х годов. Очень опасная историческая ситуация!

— Правление Цинской династии привело Китай к чудовищным потрясениям. Неужели вы считаете, что в современной России возможна новая революция?

— Так это не только возможный, но и наиболее вероятный сценарий. Скажу перефразированными словами Леонида Соболева из его «Капитального ремонта»: «Революция — нежелательное дитя, но Российская Федерация ей беременна». Не говорю, что она обязательно произойдет в этом году, прямо к столетнему юбилею. Такое может случиться и в 2018-м или в 2019-м году, и далее. Разница тут не принципиальная.

[quote align=»right»]

Владислав Жуковский: «Российская экономика в предынфарктном состоянии!»

[/quote]

— А в какой форме?

— Видимо, в форме бунта одной части элиты против другой.

— Какие для этого существуют предпосылки? Наша элита консолидирована, и как вы сами сказали, не намерена ничего менять…

— Беда в том, что в России гигантское перепроизводство элиты. Начальников развелось слишком много, и существующий денежный поток уже не в состоянии всех их прокормить. Более того, сами доходы от экспорта сырья резко сократились. Нефти и газа мы продаем всего на 300 миллиардов долларов. Есть еще продовольствие, оружие и IT. Вместе это дает где-то 35 миллиардов долларов, что тоже очень мало.

Например, не самая высокоразвитая Испания только от продажи IT имеет порядка 50 миллиардов долларов ежегодно. Не сравнить с Российской Федерацией. Иными словами, кормовая база у российской элиты сужается, самой элиты с каждым годом становится все больше, так как в нее теперь входят средние и даже низшие звенья силовых структур.

Вы посмотрите на сами эти структуры! Они распухают день ото дня. И всем им нужно кушать, они же не на зарплату живут. Но что в итоге? Мы видим, что кормушка оскудела. А когда она совсем истощится, то неизбежно начнется драка. На самом деле, грызню между отдельными группами силовиков можно наблюдать уже сейчас. Вспомните громкие дела в СКР, МВД, ФСБ. Это не что иное, как преддверие масштабных катаклизмов.

«Революция была неизбежна, страна была проедена воровством и неэффективностью»

— В этой связи вспоминается еще один юбилей: через месяц исполнится сто лет с начала массовых антиправительственных выступлений в Петрограде, которые привели к падению самодержавия и расчистили дорогу к власти большевикам в октябре 1917 года. Были ли какие-то альтернативы этому сценарию?

— Нет никаких сомнений, что Февральская революция была неизбежна. Что мы видим в последние годы правления Николая II? Бесконечные распилы, откаты, кумовство, неподсудность приближенных и т. д. Я как раз читаю сейчас дневники Михаила Лемке, который в то время служил в ставке верховного главнокомандования, и у меня создается впечатление, что он пишет о современной Российской Федерации.

Только тогда в коррупции погрязли великие князья, а сейчас — олигархи, высшие чиновники, близкие друзья. Но факт остается фактом: страна оказалась проеденной воровством и управленческой неэффективностью. И с этим никто реально не боролся.

Но в условиях войны долго так продолжаться не могло, поэтому судьба царя была предрешена: его убрали его же приближенные. Кто? Породистые русские генералы-командующие фронтами и очень русские представители высших политических кругов. А русские промышленники выводили на улицы рабочих своих фабрик и заводов. Без всякой помощи немецкого генштаба.

Но как только сама русская элита сбила царскую власть, события стали развиваться в режиме цепной, неконтролируемой реакции. Государство принялось разваливаться. А Русская демократическая республика, которая возникла по итогам февральских событий, этот процесс не могла остановить. То есть в любом случае должна была произойти новая революция.

Она, собственно, и грянула, и к власти пришли большевики (сперва — в альянсе с левыми эсерами). Кстати, будучи отрицателями всего государственного и национального, да и самого государства как такового, они по факту стали державниками. Например, они спасли от британской колонизации Закаспийскую область, нынешнюю Туркмению. Да и Новороссию, и Украину…

А если говорить об альтернативных вариантах, то их, по сути, не было. Ситуацию могло спасти появление какой-то националистической, технократической, прогрессистской диктатуры. Но это только в теории. Ибо, в отличие от Соединенных Штатов начала ХХ века, в Российской империи не сформировалось сильного прогрессистского движения, поддержанного промышленниками и интеллектуалами.

— Вы говорите, что революция 1917 года была неизбежна. А как насчет распада СССР? Можно ли было его предотвратить? Какие имелись альтернативы?

— Теоретически они были. Вспомните указ о чрезвычайном положении 19 августа 1991 года. ГКЧП сделал тогда одну ошибку — торопливо запретил «демократические» СМИ. Этого нельзя было допускать ни в коем случае!

Знаю, что в то время в некоторых СМИ, которые считались демократическими, уже были сверстаны передовицы, смысл которых сводился к следующему: «Ура! Мы ждали этого указа, наконец-то наведут порядок!». Но затем все было снято, и «демгазеты» заговорили иначе. Знаю это наверняка, так как работал в одной из таких газет. Некоторые главы республик, буквально накануне распинавшиеся о самостийности и русской оккупации, даже прислали в адрес ГКЧП благодарственные телеграммы.

Если бы тогда власть скрутила шею некоторым кругам, то в общем можно было бы ввести технократическую диктатуру и как-то вырулить ситуацию. Но этого не сделали в силу того, что КПСС уже разложилась настолько, что ничего не могла предпринять. Даже в начале декабря 1991 года катастрофу еще можно было предотвратить, хотя процессы зашли уже очень далеко. Но не нашлось того человека, который бы отдал приказ об аресте троих людей, подписавших Беловежские соглашения.

[quote align=»left»]

В ожидании «черного вторника». Рубль снова обесцениться в новом году?

[/quote]

— Что вы подразумеваете под диктатурой технократов?

— Я понимаю этот термин так, как его понимали в 20-х годах прошлого века в США. Технократ — это не какой-то серый беспартийный чиновник, как принято считать у нас, а представитель индустриальной демократии. Это высокотехнологичные промышленники, конструкторы, ученые, инженеры.

— И что они должны были сделать?

— Из технократической части КПСС вполне могла организоваться группа людей, в которую вошли бы руководители научно-промышленного союза, а также самые вменяемые силовики и экономисты. Нужно было взять власть, ввести особый порядок управления страной и начать реформы. Тем более что противников реформ тогда не было, их хотели все. А дальше надо было сделать ставку на самые высокоразвитые отрасли, на прорывные технологии.

Это электроника, точное машиностроение, атомная и авиационная промышленность. Нужно было инвестировать туда деньги от продажи сырья и той продукции, которую страна поставляла на внешние рынки. Кстати говоря, 6-е управление КГБ пыталось тогда найти такие прорывные разработки, которые можно было бы профинансировать и на базе которых впоследствии могли вырасти промышленные корпорации мирового уровня.

— Почему этого не удалось сделать?

— Нужна была некая политическая сила, единомышленники с единым образом будущего, с ресурсами и политической волей. КПСС такой силы не создала, в результате чего возник вакуум. Естественно, его быстро заполнили такие личности, как Ельцин и Кравчук. Но это лишь полбеды. Давайте вспомним, как с 1987-го по 1991 год все государственные СМИ денно и нощно работали на раскол общества.

Все говорили о том, что страна наша — концлагерь и коммунальная помойка, что мы — криворукие и ничего не можем производить. Хотя это было не так. Например, доподлинного известно, что в 1971 году у нас у первых в мире появились лазерные станки, на которых обрабатывались детали для часовых механизмов. И у нас эти механизмы покупала Швейцария! А сама часовая промышленность Советского Союза занимала в мире то место, которое сейчас принадлежит Китаю.

Таких примеров масса. Но государственная пропаганда об этом молчала. То есть если гипотетическая диктатура технократов перенастраивала работу СМИ, особенно центральных, и показывала то, что может делать и делает твоя страна, то через год в обществе воцарились бы совсем другие настроения. Соответственно, центробежные тенденции можно было бы легко нивелировать.

«Трамп создает такой мир, где наша экономика просто не нужна»

— В нынешней России ситуация, несмотря на кризис, выглядит достаточно устойчивой. Что конкретно может стать катализатором потрясений?

— Например, действия Трампа. Он уже объявил, что намерен вернуть в США все производства из Китая и Юго-Восточной Азии и при этом проводить политику жесткого протекционизма в отношении американских компаний. То есть защищать свой рынок при помощи таможенных пошлин, в том числе от товаров из Китая.

Но это еще не все. Трамп решил снять все ограничения на добычу углеводородов в США и их экспорт. «Трампономика» неизбежно спровоцирует новый виток мирового кризиса, а значит, цены на нефть и газ однозначно упадут. Собственные потребности в углеводородах США в значительной степени станут удовлетворять сами, что приведет к образованию излишков нефти на рынке. А торговая война против Китая лишь увеличит предложение на этом рынке, потому что потребности китайцев в сырье резко сократятся. Естественно, цены не опустятся ниже себестоимости, но упасть до 30 — 40 долларов за баррель вполне могут.

Очевидно, что Российская Федерация при таких ценах не сможет долго продержаться — наши ресурсы сильно ограничены, а накопления истощены. И получается, что мы — как подводная лодка на дне океана. Кислород кончается, а запустить силовые установки, чтобы всплыть, уже невозможно. Вполне допускаю, что в этой ситуации какая-то часть элиты (одна из ее фракций) может обратиться за помощью к внешним силам. К тому же Вашингтону. Или, скажем, к Пекину. Кстати, Китай пока еще даже не начинал игру на нашем внутриполитическом поле.

— И можно быть уверенным, что не начнет. Да и Трамп прямо сказал, что сосредоточится на внутренних делах Америки и поддерживать «цветные революции» не будет.

[quote align=»right»]

Будущее России: Не верьте прогнозам либералов

[/quote]

— Думаю, заявления Трампа — это в определенном смысле лукавство. Да, он провозгласил, что откажется от внешнеполитической экспансии, но не от экспансии вообще. Он просто переносит борьбу в другое пространство — в область цивилизационного развития, в универсум новой индустриализации. Трамп говорит о том, что снова сделает Америку великой, вещает о прорывном научно-техническом развитии.

И если США действительно совершат рывок и добьются успеха в новой индустриализации, то попутно решат и все свои внешнеполитические проблемы. А вероятность сего крайне высока. Уже в этом году Lockheed Martin обещала представить прототип компактного термоядерного реактора четвертого поколения мощностью порядка 100 мегаватт. А еще через четыре года они запустят первую рабочую термоядерную электростанцию. Фактически это будет неограниченный источник электроэнергии. И когда таких электростанций окажется много, то потребность в углеводородах резко упадет.

 

Замечу, что это только один из множества проектов, над которыми работают США. Но уже его достаточно, чтобы в перспективе обвалить нефтяной рынок. Таким образом, Трамп выводит из игры все монархии Персидского залива и очень серьезно ослабляет Россию, которая сделала ставку на то, чтобы стать «энергетической сверхдержавой».

У нас не остается средств на перевооружение армии, да вообще ни на что! Все! Российская Федерация как система выводится из равновесия — здесь начинается смута. И это безо всяких войн и «цветных революций». Иными словами, Трамп создает такой мир, где наша экономика просто не нужна. Как говорится, ничего личного — только бизнес.

— Термоядерный реактор — это наше изобретение 50-х годов прошлого века. Другое дело, что создать эффективную электростанцию мы не смогли. И не факт, что это получится у американцев. Но даже если они ее сделают, то технологиями делиться ни с кем не будут. А значит, у нас остаются рынки других стран для сбыта наших товаров. Тот же Китай.

— Поправлю вас: не товаров, а сырья. Замечу: получится или нет, покажет лишь практика. Американцы, во всяком случае, пробуют делать, а Российская Федерация в основном занята стадионами для футбола, погромом своей науки и некоторыми внешнеполитическими затеями с сомнительным эффектом. Кроме того, нанотехнологическая революция и передовые технологии производства уже сегодня снижают удельный расход сырья. Это даже Чубайсу теперь ясно.

Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы понять, что и КНР будет использовать такие же новации. А как китайцы умеют сбивать на переговорах цены на сырье — сам видел еще в 2001 году.

Как только в США введут протекционистские меры, Китай в одночасье лишится едва ли не самого большого рынка сбыта своих товаров. Получится очень чувствительный удар, но не смертельный. КНР не погибнет. Китайский средний класс по своей численности вполне сопоставим с американским, он составляет чуть более 100 миллионов человек. Этого вполне достаточно для того, чтобы Китай смог развивать внутренний спрос, свой собственный рынок и технологии. Что он наверняка и сделает. Но вот тогда-то Китаю уже точно будет не хватать жизненного пространства. То есть Трамп вольно или невольно провоцирует Китай на внешнюю экспансию. Угадайте, куда он двинется?

— На этот счет есть много разных точек зрения. Причем наша страна по ряду причин далеко не первая в списке.

— Конечно, самый очевидный путь — это Африка и некоторые страны Средней Азии. Но прямо скажем, что Южная Сибирь и Приморье с их огромными плодородными землями и богатыми водными ресурсами очень давно привлекают внимание китайцев. Хотя вполне возможно, что Штаты предпримут какие-то шаги для того, чтобы развалить Китай изнутри. Чтобы эта страна вновь повторила свой вечный цикл: упадок империи, затем крестьянская война и далее мучительное возрождение. Но этого мне знать не дано.

— А как политика новой администрации США отразится на других государствах? Что будет с ними?

— Страны, лишившиеся промышленности, резко обеднеют, а их народы — одичают. Начнется жесточайшая борьба за любые источники питания и материальные блага, в том числе и на религиозном фронте. Радикальные силы на Ближнем Востоке и в Африке станут намного злее.

«Страна-бензоколонка никому не интересна»

— Уже ясно, что Владимир Путин будет участвовать в президентских выборах 2018 года в качестве кандидата. Какую программу он предложит?

— Уже видно, что Путин не собирается менять элиту. Контуры его проекта были очерчены в прошлогоднем послании Федеральному Собранию: мы продолжаем совмещать великодержавную политику с экономикой вашингтонского консенсуса в гайдаро-чубайсовской парадигме. Может быть, что-нибудь подправим, но не сильно.

Нам тут говорят, что, дескать, клепать оружие и добывать сырье — это крах, потому что между этими отраслями должны быть еще какие-то другие, которые обеспечат рост экспорта. Значит, попытаемся частично провести конверсию…

И вот на этом всем как-то поедем дальше. Но беда этого проекта в том, что он заведомо невыполним. Просто потому, что с этой элитой новая индустриализация невозможна, она ее саботирует. Тем не менее Владимир Владимирович пытается во что бы то ни стало сохранить этот гормон. Естественно, он выиграет выборы и наберет свои 70 процентов голосов уже в первом туре. Тем более если главным его соперником будет Навальный. А вот других людей, у которых есть вменяемая программа развития промышленности, либо совсем не допустят до выборов, либо резко ограничат их присутствие в медиа. Так что никаких изменений ждать не стоит.

Дело в том, что Владимир Владимирович пытается, грубо говоря, из тараканов сделать муравьев. Вот раньше вы были тараканами и ели сырьевое наследство, а теперь превращайтесь в муравьев и работайте. Но вся штука в том, что тараканы так и останутся тараканами. И поэтому у нас возрастают риски свалиться в тот же Цинский Китай. Именно этого я больше всего и боюсь.

— А что нам нужно делать?

— Мы прекрасно понимаем, что Трамп ведет дело к распаду мира на несколько геоэкономических блоков, имперских образований. У нас в этой ситуации один-единственный выход — провести индустриализацию и попытаться построить свой блок. Но сначала власть должна провести революцию сверху, утилизировать часть элиты и сделать ставку на новые круги.

Нужны мегапроекты, которые могут быть привлекательны для других стран. Только на этой основе мы сможем вовлечь в свою орбиту соседей и предложить что-то, например, Индии. А страна-бензоколонка, пусть и сильная в военном отношении, никому особенно не интересна. Она беспомощна, и ее просто растащат на куски. И горы оружия не помогут.

— Насколько вообще актуальна новая индустриализация? Ведущие государства планеты переходят на новый технологический уклад, делая ставку на тотальную роботизацию, нано- и биотехнологии, конструирование клеток и проч. Это уже скорее постиндустриальная экономика, в которой нет места промышленным гигантам с десятками тысяч рабочих…

[quote align=»left»]

Спекулянты поняли, что хаоса в России не будет

[/quote]

— То, о чем вы говорите, и есть новая индустрия, построенная на новом технологическом укладе, с гиперроботизированными перестраиваемыми системами, нанотехом и т. д. На одного работающего в такой почти безлюдной наукоиндустрии приходится десяток тех, кто занят конструированием, созданием новых продуктов, добычей новых фундаментальных знаний, обучением и воспитанием будущих творцов, развитием их умственных сверхспособностей. Разве нам не потребуются «питомники гениев»?

Не говорю уже о гигантской сфере услуг вокруг новой индустрии, о сферах уже не медицины, но здраворазвития, о сфере культуры. Ибо и культура должна двигать развитие, показывать новые горизонты. В чем заслуга творчества Жюля Верна или Александра Беляева? В том, что они заставили поверить в невозможное целые поколения, вдохновили их на воплощение литературных фантазий. То же самое культуре придется делать и в будущем.

Теория так называемого постиндустриализма рухнула на наших глазах. Попытка создать центр производства в одном месте, очаг разработок — в другом, а центр потребления — в третьем полностью провалилась. Не может мозг существовать отдельно от тела. Как говорил один из старейшин нашего футурологического цеха Элвин Тоффлер, там, где находится производство, в конце концов, оказываются и финансы, и мозги.

— Вы говорите, что власть должна сформировать новую элиту. Кто могут быть эти люди?

— Промышленники, технократы, представители «умного села». Не те, кто связан с добычей сырья и распределением средств от его перепродажи, а те, кто реально изобретают, создают и производят товары, выходят с ними на мировые рынки.

Сегодня в России уже возник пусть и небольшой, но все же отряд предпринимателей, которые знают, как устроена экономика и мировой рынок в тысячу раз лучше, чем так называемые системные либералы. У этих людей действуют успешные предприятия в России и дочерние компании в США, Канаде, в Европе. И они знают, что реалии развитых экономик мира не имеют ничего общего с теми сказками, которые нам здесь рассказывает Кудрин или Греф.

В отличие от них, они сами выходили на мировой рынок и ведут там бизнес, но при этом подняли из руин свои заводы в России и остались настоящими патриотами. Эти люди и являются золотым фондом нашей страны. На них и надо делать ставку.

«Бессмертие — это новая раса людей, которым никуда не деться от космической экспансии»

— Ближайший по времени успешный проект модернизации — сталинский. В 30-х годах СССР провел гигантскую индустриализацию страны, создав с нуля многие сотни, если не тысячи новых предприятий. Возможен ли такой рывок сейчас? И каким он должен быть?

— Для Российской Федерации это вопрос выживания. Надо понимать, что без новой индустриализации не сможет жить ни фундаментальная наука, ни прикладная, ни образование. Потому что промышленность — та почва, которая позволяет расти всему остальному. Нам нужны аналоги ракетного и атомного проекта, как это было в СССР в середине прошлого века.

Если вы посмотрите на современный мир, то увидите, что он весь соткан из тех технологий, которые появились в ходе реализации двух мегапроектов в США и СССР. Была создана масса побочных продуктов и решений, которые затем подхватил частный бизнес и принялся развивать дальше. Это и интернет, и микроэлектроника, и сотовая, и спутниковая связь и много чего еще.

Но повторяться бессмысленно, надо смотреть в будущее. Здесь я бы отталкивался от идей, сформулированных Рэймондом Курцвейлом. Согласно его прогнозу развитие биотехнологий и медицины к 2045 году достигнет такого уровня, что человек сможет победить смерть от естественного старения. А что такое бессмертие? Это создание новой расы людей, новой ступени нашей эволюции.

Новой расе людей потребуется новый скоростной транспорт, новое жилье, принципиально иная энергетика. Если мы побеждаем физическую смерть, то очевидно, что население Земли увеличится. А значит, необходимо расширять жизненное пространство, заселять поверхность океанов, прежде всего в теплом поясе. Наконец, нам никуда не деться и от космической экспансии — переселения на другие планеты, пускай это и не такая близкая перспектива.

Так вот мое предложение состоит в том, чтобы уже сейчас — первыми в мире! — основать государственный мегапроект создания человека бессмертного и начать инвестировать во все эти технологии. А Российскую Федерацию превратить в «точку сборки» для инноваторов всей планеты. Если такой проект существует на государственном уровне, то мы сможем втягивать в него технологии и людей из других стран, где над этим еще никто не работает.

— А что конкретно потребуется этим людям будущего? Какое жилье? Какой транспорт?

— Если говорить о жилье, то это, безусловно, умные дома усадебного типа, из которых собственно и будут состоять новые города, так называемые футурополисы. Дело в том, что нынешние многоквартирные дома на самом деле не очень-то пригодны для проживания. В бетонных коробках человек деградирует, у него складывается особый стереотип мышления, который подавляет творческое начало.

Вспомните эксперимент Джона Кэлхуна (американский этолог, исследователь проблемы плотности популяции и ее влияния на поведение), который посадил крыс в клетку, создав им условия мегаполиса. Еды и воды там было в изобилии, бороться за ресурсы не нужно. В итоге самцы через некоторое время перестали обращать внимание на самок, драки прекратились, но что самое интересное — они еще и прекратили размножаться.

Примерно то же самое ждет и людей, если они останутся жить в крупных городах. Уже в третьем поколении многие из них потеряют часть своих человеческих качеств. Поэтому я сторонник рассеянной, тканевой урбанизации. Пожалуйста, оставим ядра старых городов в покое — там будут музеи, культурные центры, театры, магазины.

Туда можно будет приехать, погулять, отдохнуть, посмотреть спектакль «Доктор Джекилл и мистер Хайд» с прекрасным Домогаровым в главной роли. А через день сесть на личный аэромобиль или на скоростной эстакадный транспорт и уехать в Ноополис или Авророполь где-нибудь на берегу Волги.

«Программа Кудрина невыполнима, он пытается доказать, что самолет можно склеить из арбузных корок»

— На днях Алексей Кудрин представил Дмитрию Медведеву предложения по экономическому развитию страны, которые, судя по всему, лягут в основу президентской стратегии на 2018 — 2024 годы. Речь идет о повышении темпов роста ВВП до 4,3 процента в год. Но при этом повышается и пенсионный возраст, а военные и социальные расходы будут сокращены. Насколько это реально?

[quote align=»right»]

России пророчат дефолт, нищету и обвал рубля. Верить ли?

[/quote]

— Безусловно, эта программа нереальна и невыполнима. По сути, Кудрин пытается нам доказать, что самолет можно склеить из арбузных корок. Если речь не идет о снижении налогов на производство и повышении налогов на потребление, то тогда, простите, вообще нечего обсуждать. Нам нужен разумный протекционизм и доступный кредит. Не под 12 — 15 процентов, как сейчас, а под 1,5 процента, как на Западе или в Китае. Но про это не сказано ни слова. Нам пытаются доказать, что за поддержку реального сектора непременно нужно заплатить повышением налогов. Бред собачий!

— Тем не менее в планах Кудрина все же говорится о повышении производительности труда…

— Но не говорится: а за счет чего? Как добиться роста производительности труда, если для этого нужны большие вложения в основной капитал, в новые оборудование и технологии, в переподготовку людей? А эти вложения в Российской Федерации падают, кредиты недоступны по цене, налоговая система дестимулирует такие вложения!

Индустриализация во всем мире проводилась по одним и тем же рецептам. Что в Англии в XVII веке, что у нас, что в Японии или Южной Корее в XX веке: это дестимуляция вывоза сырья и поощрение его переработки на месте. Но ничего из этого не делается. Выражение «разумный протекционизм» в программе Кудрина напрочь отсутствует.

Автор: Алексей Хазбиев