Немного личных воспоминаний. Я был одним из первых киевских журналистов, которые прибыли 21 ноября 2013 года на Майдан, но, естественно, не в качестве протестующего, а в качестве журналиста.
После призыва моего коллеги Мустафы Найема прийти туда всех тех, кто не согласен с отказом власти от евроинтеграции, к моменту моего прибытия пришло всего лишь 30 человек.
Есть видеосъемка журналиста с Громадского ТВ Богдана Кутепова о том первом вечере, о том, как все начиналось. Так вот, там есть и эпизод, где я, смеясь, спрашиваю у Богдана, мол, а где ж народ, почему так мало людей вышло протестовать против отказа Януковича и Азарова от подписания в Вильнюсе договора об ассоциации с Евросоюзом. Мол, народу ваша евроинтеграция до одного места.
Многие из нас относились к начинавшемуся к Евромайдану скептически. Просто у всех тогда на памяти была свежая неудача «мовного майдана» («языкого майдана») летом того же года.
Напомню, что тогда Верховная Рада с подачи депутатов-регионалов Кивалова и Колесниченко приняла закон о незначительном, почти микроскопическом расширении прав русского языка. После этого оппозиция призвала украинцев к акциям протеста. Все эти протесты, проходившие около Украинского дома на Европейской площади в Киеве, закончились ничем: немного потолкались с «Беркутом», во время которых оппозиция и милиция устроили небольшие атаки друг на друга с обоюдным применением газовых балончиков. Оппозиционные депутаты, объявившие голодовку в знак протеста против языкового закона, закончили ее через несколько дней. Русскоязычные киевляне отнеслись к акциям равнодушно. В общем, полный провал.
Весной провалилась и акция оппозиции «Восстань, Украина!», когда три ее лидера Кличко, Яценюк и Тягнибок не смогли поднять ни Центральную, ни Западную Украину. Акции оппозиции были вялыми и немногочисленными. Мало того, на этих акциях Арсений Яценюк опозорился на всю Украину.
В Виннице к нему подошел известный украинский шоумен Алексей Дурнев и вручил длинную-длинную морковку, как символ президентской власти (украинцы называют Арсения Петровича Кроликом Сеней) .
Вместо того, чтобы отшутиться, Яценюк взял эту морковь в руки, наклонился к Дурневу и сказал: «Я тебе ее сейчас в одно место вставлю». У Дурнева был в эту минуту включен микрофон, а у его оператора камера. Видеоролик с этим моментом буквально за несколько дней побил рекорды – за несколько дней его просмотрели больше 100 тысяч человек.
Поэтому эти две неудачи оппозиции ее противников настраивали на оптимистический лад. Все искренне полагали, что и начавшийся Евромайдан закончится также – ничем.
И для этого поначалу были все основания: на Евромайдан в течение недели выходили поначалу студенты, общественные активисты и какие-то фрики. Помню, как весь украинский Фейсбук потешался над студенткой, которая держала в руках плакат «Я девочка. Я не хочу в ТС. Я хожу кружевные трусики и в ЕС». Иногда, когда «перепощивали» это фото, вместо девочки подставляли голову Яценюка или еще кого-то из деятелей оппозиции.
В общем, по началу всем было весело, пока не произошло первое столкновение. Тогда немногочисленную группу «студентов», которым было от 30 до 60 лет, оставшихся на Майдане, разогнал «Беркут». Кадры с этого разгона возмутили общественность, мол, как же можно было «избивать детей» (после этого киевский тележурналист Максим Равреба ввел мем «Онижедети») и на демонстрацию протеста вышло достаточно большое количество киевлян. Вот после этого и началось возведение баррикад вокруг Майдана.
В то время сразу же стало понятно, чем отличается первый Майдан от второго. Первое отличие. В 2004 году казалось, что в Майдане принимает участие весь Киев. От оранжевого цвета скрыться было невозможно. Он был по всему Киеву.
А вот к Евромайдану киевляне оказались равнодушны. СМИ публиковали статистику, которая указывала, что в лагере протестующих на Майдане всего лишь 10% киевлян. Остальные – западенцы. Помню, как я подходил к блокпостам на Майдане и разговаривал с теми, кто там стоял. Так я свидетельствую, что стоявшие там говорили с западноукраинским акцентом.
Все события, связанные с Евромайданом проходили в строго локализованных местах: на Майдане Незалежности, на Европейской площади, на Институтской, на Банковой, на Грушевского. И за рамки этих улиц не выходили. Вот тут идут столкновения «Беркута» с оппозицией, а через километр на Бессарабке сидят люди в кафешках и в пивбарах. Мирная жизнь, и как будто бы и нет войны. Все как будто бы проходило в каких-то параллельных мирах.
Второе отличие. Это то, что первый Майдан, как к нему негативно не относиться, был мирным. Противники оранжевых чувствовали себя в Киеве безопасно. Мой друг журналист Владимир Петров пришел один на Майдана в бело-синем шарфике «за Януковича». К нему отнеслись, конечно же враждебно, но никому и в голову не пришло его бить и выгонять с Майдана. Помню, как, в общем-то, неагрессивно дискутировали друг с другом оранжевые и рабочие, и шахтеры, приехавшие в Востока Украины, чтобы поддержать Януковича. Никто ни с кем не дрался.
А вот Евромайдан был совершенно другим. Очень агрессивным и нетерпимым. Если на первом Майдане его националистическую составляющую тщательно пытались скрыть за общедемократическими лозунгами, то на Евромайдане националистические и бандеровские элементы вышли на первый план («Кто не скачет – тот москаль»).
Помню и начало боевых столкновений правосеков с «Беркутом» на Грушевского. После них, на следующий день я зашел в ближайший магазин и увидел двух беркутовцев, что-то покупавших. У молодого лейтенанта на одном из погонов не было звездочки. Я понял, что он участвовал в «заварухе». Разговорился с ними.
Оказалось, что они из крымского «Беркута». Правосеки сожгли им тогда автобус с их вещами. Банковая не разрешала им отвечать радикалам. Они просто должны были молча обороняться. «Да мы бы их за полчаса разогнали бы, но у нас не было приказа», – сказал мне лейтенант. «Беркутят» почти не кормили. «Нам только пару раз привезли чаю и по бутеброду с салом».
Я им тогда купил две жаренных курицы, жаренной картошки, варенного риса, несколько салатов, несколько пакетов с соком, воду, печенье, сигарет. Взял телефон. Вернувшись домой, написал пост в Фейсбуке обо всем об этом. Я горд, что с этого момента началась общественная поддержка «Беркута». Со мной связывались, просили номер этого лейтенанта, чтобы передать продуты и теплые вещи для «Беркута». Среди тех, кто мне написал, был и будущий спикер парламента ДНР Денис Пушилин.
В социальных сетях стали публиковать счета, на которые можно было перевести деньги для милиционеров. На эти деньги покупалось все: от еды до огнетушителей (чтобы тушить загоревшуюся одежду от коктейлей Молотова) и теплых перчаток. Помню, что один раз присутствовал в момент передачи всей этой «гуманитарной помощи». Весь микроавтобус был под завязку ею забит. И такая помощь передавалась каждый вечер.
Мы как-то с ребятами из одной из киевских антифашистских организаций стали раздавать георгиевские ленточки «Беркуту». Так беркутовцы стали их повязывать на свои щиты.
Помню, и 18 февраля, когда оппозиция пошла на штурм Верховной Рады. Сражение тогда она вчистую проиграла. Перед моими окнами шли боевые столкновения: везде рвались светошумовые гранаты, валялись шины, которые радикалы не сумели поджечь, так как им пришлось удирать от беркутовцев.
Я тогда поразился слаженным действиям «Беркута». Они за 10 минут разгоняли толпу. Они спокойно могли победить майданных радикалов, но им не давали этого делать. Приказа не было. Янукович был настроен на замирение.
Помню, на следующий день, 19 января, я был на Майдане, который представлял из себя Сталинград, Он наполовину был зачищен. Подойдя к одному из офицеров, я спросил, почему медлят, почему дальше не зачищают Майдан. Он мне печально ответил: «Нет приказа».
Он мне рассказал, что когда они в ночь с 18 на 19 февраля пытались разгонять Евромайдан, то в них начинали стрелять евромайдановцы. «Мы просили, дайте снайпера, пусть выбивает тех, у кого оружие, но нам ответили: нет!».
Вот именно это «нет приказа», «не трогать», «давайте договариваться» и помогло Евромайдану победить, хотя он был не должен.
Автор: Александр Чаленко
