За неделю до выборов 9 августа Александр Лукашенко гордо заявлял, что «заведующим складом» в союзе России и Белоруссии быть отказывается. Сегодня Владимир Путин стал его единственной надеждой сохранить власть или хотя бы золотовалютные резервы.
Даст ли это России возможность получить то, чего она добивалась от Лукашенко 20 лет, потратив до $120 млрд?
Мы вспомнили печальную историю союза России и Белоруссии, который уже 20 лет остается бумажным государством с бюджетом российского райцентра, и оценили его шансы на будущее.
Воображаемое государство
Союзное государство России и Белоруссии существует с 8 декабря 1999 года, когда договор о его создании подписали Александр Лукашенко и Борис Ельцин, которому оставалось три недели на посту президента России.
Помимо красивых слов об общности народов, в документе перечислялось несколько практических целей: создание единого экономического пространства, согласованной внешней и социальной политики, единой правовой системы и даже единой конституции. Все это так и осталось на бумаге.
Фото: Яндекс Картинки
Самая наглядная иллюстрация — вопрос о единой валюте, также упоминающейся в договоре 1999 года. «Страны подписали соглашение о введении единой валюты с 2008 года. В 2002-м образовали рабочую группу по созданию эмиссионного центра.
Годом позже подписали план по введению единой валюты и не выполнили его. В 2009-м согласовали еще один план с таким же названием, который постигла та же судьба», — пишет белорусский политолог Артем Шрайбман. Сейчас единая валюта не обсуждается всерьез, говорили The Bell федеральные чиновники экономического блока в начале сентября.
Бюджет союзного государства финансируется за счет взносов России и Белоруссии и на 2020 год составляет 5 млрд рублей — это вдвое меньше бюджета подмосковных Мытищ. Но реальные затраты России на поддержание союза больше в тысячи раз — за 25 лет мы потратили на поддержку Лукашенко в разных формах $120 млрд, посчитали «Открытые медиа».
Никакая интеграция не сможет превратить Россию из донора в бенефициара с точки зрения экономики, говорили в декабре 2019 года опрошенные The Bell экономисты: в теории объединение любых стран ведет к снижению издержек, но когда они так различаются по размеру, этот принцип не работает.
Что же вообще удалось союзному государству за 20 лет?
Единственное реально заметное людям достижение — открытые границы, которые были установлены еще в 1995 году. Но Максим Саморуков из Московского центра Карнеги вспомнил еще два. Первое — переход «Белтрансгаза», управляющего белорусским участком газопровода Ямал—Европа, под полный контроль «Газпрома». Второе — вступление Белоруссии в Евразийский экономический союз (ЕАЭС).
Правда, его реальная эффективность оставляет желать лучшего: правила часто игнорируются, сроки — передвигаются, обещания — забываются, пишет Саморуков.
Последняя попытка
В 2018 году страны решили предпринять еще один серьезный подход к снаряду. Владимир Путин как раз заступал на свой четвертый президентский срок, который тогда еще считался последним, — а интеграция с Белоруссией всегда рассматривалась как возможность начать отсчет сроков президента уже нового государства заново.
Страны создали специальную рабочую группу. С российской стороны ее возглавил министр экономики развития Максим Орешкин, которого незадолго до этого Bloomberg называл «новым фаворитом Путина».
Группа согласовала 20 «дорожных карт», в которых содержались важные предложения — например, единая таможенная политика, регулятор энергетических рынков, принципы работы центробанков и доступ к госзакупкам.
Но о главных вопросах — скидках на российские нефть и газ, налоговом режиме и правах наднациональных органов — договориться не удалось. Это стало понятно в декабре 2019 года — от встречи Путина с Лукашенко, приуроченной к 20-летию союза, не дождались даже символических заявлений.
К тому времени между странами шла нефтяная война — Россия завершила налоговый маневр, из-за которого Белоруссия должна была потерять $1 млрд субсидий в год.
После серии эмоциональных жестов — Россия прекращала поставки нефти, Лукашенко требовал найти нового поставщика сырья и демонстративно покупал нефть в Норвегии — стороны договорились, причем Минск получил даже более выгодные условия, чем запрашивал.
Но Лукашенко начал жаловаться на «понуждение к интеграции». Он утверждал, что из-за новых условий сотрудничества Белоруссия постоянно «что-то теряет в экономике», и задавался вопросом: «На хрена нам такой союз?»
Эта риторика сохранилась вплоть до выборов 9 августа. За несколько дней до них Лукашенко гордо заявлял: «заведующим складом», то есть исполнителем формальной роли, в союзе двух стран он быть не намерен.
Против интеграции протестовала и белорусская оппозиция — и власть, которая разделяла ее опасения потери суверенитета, тогда эти акции не разгоняла. В целом в Белоруссии идея глубокой интеграции с Россией непопулярна: за нее выступают всего 1,4% (по данным независимых исследователей) и 7,7% (по данным официального Института социологии Национальной академии наук Белоруссии). Новых данных нет, но с тех пор эта цифра вряд ли выросла.
Что дальше?
Несмотря на резкое ослабление позиций Лукашенко, сейчас дорожные карты и идея построения союзного государства отошли на второй план — до мирных времен, признает собеседник The Bell, знакомый с нюансами российско-белорусских переговоров.
Подход России к вопросу интеграции до начала протестов он называет «прагматическим»: «было стремление наконец понять, какие практические выгоды Россия может получить в обмен на всевозможные льготы и субсидии». Но четкого понимания не появилось, признает он.
Артем Шрайбман называет ситуацию патовой:
«Белоруссия хочет равного голоса, чтобы не потерять суверенитет. Россия не может дать маленькой и не самой предсказуемой соседке право вето в важных сферах своей экономики».
Форсировать интеграцию России сейчас невыгодно, считает Саморуков из Carnegie: это может и мобилизовать протестующих белорусов, и разозлить Запад.
По его мнению, более реалистичный сценарий — поддержать Лукашенко сейчас, а в перспективе сделать так, чтобы он стал не единственной опорой российского влияния в Белоруссии.
Заявленная Лукашенко конституционная реформа тут как нельзя кстати — не случайно Путин назвал ее «логичным, своевременным и целесообразным» решением.
Кремль продолжит поддерживать Лукашенко, одновременно подталкивая его к шагам по передаче власти в будущем, подтверждал эту точку зрения Bloomberg со ссылкой на пять источников, близких к Кремлю.
Авторы: Петр Мироненко, Анастасия Стогней
