Британский банк Barclays PLC (LON:BARC) признал факты намеренных манипуляций ставкой Libor в период с 2005 по 2009 гг. и согласился выплатить штраф около 450 млн долларов (290 млн фунтов). Через несколько дней, 2 июля, о своей отставке объявил председатель правления Barclays Маркус Агиус. На следующий день, 3 июля, в отставку ушел Боб Даймонд, президент Barclays (Агиус останется в банке). А в среду 4 июля в Палате общин британские депутаты задавали неудобные вопросы Бобу Даймонду, уже бывшему главе банка.
Но это только начало скандала — как для Barclays, так и многих крупнейших банков мира, пишет The Source. Под совместное расследование, которое на протяжении двух лет проводят британское Управление по финансовому регулированию и надзору (FSA), американская Комиссия по товарным фьючерсам (CFTC) и Минюст США, попали не менее дюжины финансовых учреждений, в том числе Citigroup, Deutsche Bank, HSBC, JPMorgan Chase, Lloyds, Bank of America, Royal Bank of Scotland и UBS. Вопросы могут возникнуть к любому из банков, которые участвуют в формировании ставок Libor и Euribor (Euro Interbank Offered Rate).
Как рассчитывается ставка Libor…
Ставка BBA Libor (London Interbank Offered Rate) — ключевой мировой индикатор стоимости краткосрочного заимствования. На самом деле это не одна, а 150 процентных ставок, характеризующих текущую стоимость денег для банков в 10 разных валютах на 15 разных периодов — от овернайт до года. К ставкам Libor привязаны выплаты по ценным бумагам и займам на сумму более чем $800 трлн, включая свопы на $350 трлн и кредиты на $10 трлн. Libor ежедневно рассчитывается Британской банковской ассоциацией по данным, предоставленным банками, отобранными по масштабу рыночных операций и кредитному рейтингу.
В формировании ставок по каждой валюте участвуют от 6 до 18 банков. Уполномоченный сотрудник каждого из них в 11 часов дня по Гринвичу заполняет специальную форму, в которой указывает, по какой ставке банк мог бы занимать в этот день на межбанковском рынке. Четверть самых высоких и четверть самых низких ставок отбрасываются, а по оставшимся рассчитывается арифметическое среднее — и так 150 раз.
Расследование установило, что с 2005 по 2009 год трейдеры Barclays, работавшие с долларовыми деривативами, неоднократно обращались к сотрудникам банка, отвечающим за отправку ставок для расчета долларовых ставок Libor и Euribor, по электронной почте и через интернет-пейджеры. В зависимости от текущей ситуации трейдеры просили установить ставку на определенный срок заимствования выше или ниже объективных рыночных ставок. Иногда трейдеры Barclays успешно пытались повлиять на ставку Libor (и особенно Euribor), которые выставляли другие банки.
С началом финансового кризиса 2007-2008 годов ликвидность стала уходить с рынков, и ставки межбанковского кредитования начали расти. При этом ставки, о которых сообщал Barclays, регулярно оказывались выше, чем ставки других банков, формирующих Libor. Журналисты обратили на это внимание и начали задавать Barlcays неприятные вопросы со страниц своих изданий. Руководство банка полагало, что конкуренты занижают свои данные, но было обеспокоено волной негатива в медиа. Вскоре от руководителей среднего звена начали поступать указания «не высовываться» — то есть указывать ставку на уровне других банков.
Звонок из ЦБ
29 октября 2008 года Бобу Даймонду, в то время возглавлявшему Barclays Capital, инвестиционное подразделение банка, позвонил Пол Такер, заместитель управляющего Банка Англии. Чиновник сообщил Даймонду, что некоторые высокопоставленные фигуры «c Уайтхолл» интересуются — почему Barclays регулярно указывает самые высокие ставки Libor?
Даймонд ответил Такеру, что Barclays называет ставки, основанные на реальной рыночной ситуации, в то время как другие банки очевидно занижают стоимость заимствований. В завершение разговора Такер дипломатично заявил примерно следующее: «Уверен, что вы не нуждаетесь в моих советах — но вам наверняка не всегда приходится занимать под такие высокие ставки, как в последнее время».
Даймонд утверждает, что не принял слова Такера за инструкцию. Тем не менее он составил записку по итогам разговора и отправил ее Джерри дель Миссьеру, второму человеку в Barclays Capital — который, однако, воспринял ее как прямое требования Банка Англии занижать сообщаемые банком ставки. Что и было сделано.
Ведь если бы вкладчики Barclays узнали, под какой процент банк в действительности занимал деньги в разгар кризиса, они бы сразу начали выводить свои средства. Чтобы сохранить видимость нормального положения дел, банку пришлось немного «подправить» ставки — манипуляция LIBOR была, таким образом, «необходимым злом». Ну а то, что в результате этих манипуляций банку удалось заработать еще немного денег на торговле деривативами — всего лишь «совпадение».
Социальный конформизм
Любопытно, что «искусственность» ставки Libor была очевидна всем заинтересованным участникам рынка, о чем рассказывает публикация в The Telegraph: «Все знали об этом», — говорит анонимный трейдер, — «Но все продолжали это делать». При этом никто не задумывался о том, что занижение или завышение ставки является нарушением правил ведения бизнеса, наносит серьезный ущерб различным деловым интересам и впоследствии неизбежно обернется громким скандалом.
FT Alphaville считает, что история со ставками Libor является частным случаем парадокса социального конформизма, продемонстрированного в 1951 году Соломоном Ашем в его классическом эксперименте — люди склонны разделять мнение большинства, даже если оно очевидно неправильное.
Соломон Аш просил студентов принять участие в тесте на проверку зрения. На самом деле в большинстве экспериментов все участники были «подсадными утками», кроме одного студента — истинная цель заключалась в проверке реакции именно этого участника. Студентам показывали карточки с линиями и просили отвечать вслух, какая линия длиннее. Когда все подставные студенты единодушно отвечали неправильно, то единственный подопытный испытывал серьезный дискомфорт, выбирая правильный ответ — и в большинстве случаев он присоединялся к ошибочному мнению толпы. Если же подставные участники отвечали вразнобой, то доля правильных ответов подопытных резко возрастала.
В 2005 году Бернс и другие ученые повторили этот эксперимент, но с использованием методов функциональной магнитно-резонансной томографии. Они хотели выяснить, что именно происходит в голове испытуемого, когда он вынужден присоединяться к неверному мнению большинства: он просто стремится «быть как все», или же его восприятие мира действительно меняется?
МРТ-диагностика показала, что подопытные выбирали неправильные ответы, поддержанные большинством, неосознанно — области мозга, ответственные за принятие решений, не проявляли повышенной активности, зато активизировались области, отвечающие за зрение и пространственную ориентацию. Таким образом, для испытуемых субъективное восприятие длины линий действительно менялось под воздействием мнения большинства.
Когда же участник выбирал правильный ответ вопреки мнению остальных, приборы фиксировали повышенную активность в «эмоциональных» областях мозга — миндалевидном теле и правой части хвостатого ядра (последнее также отвечает за страх быть отвергнутым). Этот эффект профессор Берн назвал «болью независимости».
Рыба гниет с головы
Что же касается показаний Боба Даймонда перед Палатой общин — как и ожидали блогеры, Даймонд заявил, что был не в курсе манипуляций со ставкой, узнал о случившемся лишь месяц назад и очень расстроен некорректным поведением «отдельных сотрудников» банка, которые поставили под удар «высокую производственную культуру» Barclays. Как пишет Ив Смит, рыба гниет с головы — очевидно, что Даймонд глубоко проникся философией финансистов в отношениях с окружающим миром, которую можно сформулировать так: «Орел — я выиграл, решка — ты проиграл».
Econinterest находит еще одно противоречие в показаниях Даймонда — он утверждает, что не знал о подтасовках ставки Libor до последнего момента, но вместе с тем заявляет, что эти манипуляции были необходимы для спасения банка в разгар кризиса.
Каким же из утверждений банкира можно верить?
Артем Каминский,
