Одна из самых отвратительных политических кампаний в современной России – это борьба с так называемой «украинской политической культурой».
Как правило этот термин употребляют приблатненные к официозу либералы, чтобы заклеймить любые спонтанные акции русского гражданского общества против русофобской, промайданной, неонацистской пропаганды.
Да и любое общественное недовольство будь то гнусной «Матильдой», чиновничьим произволом, порнографическими выставками или русофобскими выходками, самозваные охранители немедленно стараются заклеймить «русским Майданом».
Каждый раз, когда русским активистам удается сорвать то или иное мероприятие с изъявлением сочувствия к терроризирующим Донбасс неонацистам – как это сделал в прошлом году Антон Беликов с выставкой в Сахаровском центре, или активисты движения SERB, на днях заблокировавшие демонстрацию фильма фальшивой «Беаты Бубенец» о подвигах карателей из «Айдара».
Тут же в прессе, по тем или иным причинам считающей себя «охранительской» начинаются охи и вздохи про «импорт украинской политической культуры» в виде прямого действия, каковой категорически недопустим.
Началось это не сегодня – еще летом 2014 года один, становящийся с тех пор всё более приначальственным политолог, публично рассуждал в том духе, что у российской власти и режима Порошенко есть «общие враги» — ополченцы Донбасса, негодные смутьяны, посмевшие выступать против власти.
Политолог тогда предлагал не просто оставить Донбасс без помощи, а именно что активно помочь киевскому режиму раздавить восставших во имя идеи «порядка».
Нынешние борцы с «украинской политической культурой», конечно, несколько более лицемерны. Они не призывают прямо к сдаче. Они всего лишь предлагают не допускать протестных акций и срыва заведомого негодяйства, так как это слишком похоже на Украину.
Мол, если там составляют черные списки, не выпускают на сцену заподозренных в симпатии к России артистов, запрещают фильмы и т.д., причем зачастую это делает не СБУ, а «патриотическая общественность», то в России следует поступать наоборот – радостно разрешать любые фильмы в поддержку «героев АТО», расцеловывать артистов, публично собиравших на эту самую АТО средства, ни в коем случае ничего не запрещать.
Поскольку наше государство запрещать ничего и не собирается – мол, списки не наш метод», то общественные протесты становятся единственным средством напомнить сторонникам антирусского террора, что им здесь не рады.
И вот именно это-то «люди с хорошими лицами и чистыми руками» и пытаются нам запретить, как мнимое «украинство».
Давайте сразу внесем ясность. Причина нашего противостояния киевскому режиму, его «атошникам» и «правосекам» состоит не в том, что они хулиганы, анархисты, мятежники, не подчиняются полиции или перекрывают улицы.
Да, эстетически и этологически Майдан больше всего напоминал пляску гоблинов с бандерлогами и те же ухватки никуда не исчезли в Киеве и четыре года спустя. Но… наша, моя (буду говорить за себя) причина противостояния киевской хунте в том, что конечной целью политики этой хунты является уничтожение нашего, моего, народа, русского народа в пределах контролируемой этой хунтой территории.
Установившийся после Майдана режим хочет добиться того, чтобы русские забыли, что они русские, переименовавшись в украинцев, хочет, чтобы они перестали говорить на русском языке, перейдя на мову, хочет, чтобы они возненавидели как своего исторического врага «клятого москаля», столетиями, якобы, мешавшего идти Украине «европейским шляхом».
Иными словами, хунта желала бы осуществить этноцид русского народа на подконтрольной ей части Украины, в форме тотальной замены идентичности проживающих там русских и частичного их физического уничтожения или изгнания. Это – их цель. Всё остальное – от АТО до закона об образовании – средства.
Мне совершенно безразлично, — какие именно средства использует киевская хунта для достижения своей цели. Если она использует мусорные баки, факельные шествия, захват СБУ в заложники дончан, одесситов и граждан России, сожжение покрышек на площадях, обстрелы Донецка из «градов» и пьяные оргии с расстрелами мирных жителей в Мариуполе, — что ж, тем лучше, тем наглядней становятся их дела.
Но если бы этноцид русских на Украине осуществляли бы люди в безупречно выглаженных костюмах с приклеенной голливудской улыбкой, делали они это при помощи законов, школьных программ, промывки мозгов через телевизор, вербовки пятой колонны среди русского населения, демагогии о том, что Украина и есть в отличие от Московии истинная Русь и т.д., то, по сути, для меня ничего не изменилось бы.
Они были бы только опасней, насколько человек в белом халате со скальпелем, сходный с доктором Менгеле, будет опасней пьяного шатающегося гопника в подворотне.
Наш спор о Донбассе и Новороссии – это спор о праве русского народа оставаться собой, спор о недопустимости его украинизации, насильственной ли, ползучей ли – всё одно, спор о нашем праве на самоопределение и воссоединение.
Подмена этого спора о целях и смыслах спором о «методах», попытка подменить борьбу за права и свободы русских борьбой с «нравами майдана», попытка сделать вид, что нас, или крымчан, или донбассовцев, не устраивает лишь то, что в Киеве насильственно свергли Януковича – это откровенное лицемерие.
Расскажу страшный секрет – весной-летом 2014 года в Крыму никто не радовался «избавлению от майдана», всех прелестей новых киевских порядков крымчане не успели почувствовать. Радовались избавлению от Украины как таковой, которую рассматривали именно через призму режима Януковича.
Севастопольцы, керчане, симферопольцы тогда применили свои «майданные методы» – митинги, пикеты, создание ополчения, неподчинение органам госвласти Украины, чтобы осуществить свою четвертьвековую мечту – вернуться в Россию.
И, слава Богу, были решительно поддержаны в самой России, которая не стала кочевряжиться и требовать «согласовать вопрос с Киевом».
Дела в Донбассе, и, тем более, в остальной Новороссии, пошли не настолько гладко. В том числе потому, что киевская хунта ответила на восстание отказом от всякого подобия законности и права, а мы в Москве, напротив, проявили слишком много «законничества». А потому грядущее и по сей день не предопределено, хотя будем надеяться на лучшее.
Но, поймите еще раз. Сущность «украинской политической культуры» как она сложилась к сегодняшнему моменту, состоит не в тех или иных протестных акциях и прямом действии, такие акции можно встретить в любой стране мира при любом сколь угодно цивилизованном и демократическом режиме.
Сущность «украинской политической культуры» в том, что русских можно унижать, пытать, убивать. Именно это и пыталась продемонстрировать в своем фильме пресловутая Степанова-«Бубенец».
Полное лицемерие говорить о том, что она таким фильмом показала «истинное лицо» бандитов из «Айдара». «Бубенец» адресовалась к той аудитории для которой гыкание на тему «жечь и пытать вату», «шашлыков из колорадов» и тому подобного являлось само собой разумеющимся.
А показ её фильма был попыткой выколупать ноготочком немного поболее общественного пространства для того дискурса в России. Нам хотели показать, что их собрания с обсуждением вопроса как именно они будут нас жечь и пытать – абсолютно законны.
А все апологеты «недопустимости действий по срыву» являются адвокатами терроризма – им надо это четко понимать и ни себя, ни других не обманывать.
Понятно, что партии «как бы чего не вышло» чрезвычайно не нравится то, что в последние годы в России сформировался свой «внутренний Донбасс» – ветераны ополчения и люди активно оказывавшие гуманитарную помощь страдающим мирным жителям, те, чье сердце, где бы они не находились, бьется в Донецке, Луганске, на Светлодарской дуге, в страдающих Мариуполе, Славянске и Одессе.
Все отлично знаем, что эти люди, сами будучи активным меньшинством, выражают умонастроения абсолютного большинства граждан России.
Благодаря этому «внутреннему Донбассу»» в России сформировалось впервые за долгое время активное патриотическое общественное мнение.
Не то фальшивое мнение казенных «Наших» из рядов которых вылупилась «Беата Бубенец», а то, которое только и может стать действительной опорой государственности и порядка в любые грозные времена и при любых внешних и внутренних обстоятельствах. Опереться можно только на твёрдое.
Если что-то и стоит между нами и украинствующими либералами проталкивающими на внутренний рынок подлинную «украинскую политическую культуру» последнего времени – культуру пыток, террора и надругательства над русским человеком, так это такое вот общественное мнение.
И те, кто его атакует, кто, становясь в позу сикофанта пытается наябедничать на него начальству, — хотят, чтобы завтра руки проволокой связывали уже нам.
Автор:
