Постсоветская эпоха крайне примечательна. Прежде всего, она интересна сложнейшими трансформациями: как общественными, так и индивидуальными внутренними переломами в сознании абсолютного большинства своих современников.
Именно в беспокойные девяностые, которые нынче вспоминаются то с ностальгией, то с невольной дрожью, был заложен базис для формирования львиной доли современных взаимосвязей: межличностных, межклассовых и межинституциональных.И нельзя обойти вниманием сформированный в то «смутное время 2.0» феномен под названием «олигархия», который занимателен тем, что, будучи новым для постсоветской Украины явлением, не только мгновенно, но и прочно укоренился в ее общественно-политической системе, продолжая оказывать сильнейшее влияние на реалии дня сегодняшнего.
Сперва хотелось бы сделать оговорку касательно терминологии. В контексте данной статьи термины «олигархия» и «олигократия» практически идентичны по своей сути, с той лишь разницей, что «олигархию» стоит понимать как опосредованную власть узкой элитарной прослойки посредством формирования групп влияния в ключевых государственных институциях с целью придания им лояльности, а «олигократию» — как прямое правление определяемой имущественным цензом властной элиты путем узурпации всех ветвей власти.
Разница – в объеме оказываемого на остальной социум влияния, в его направленности (олигархия нуждается во власти для достижения определенных бизнес-целей, цель олигократии – власть ради власти в чистой форме). Впрочем, они будут использованы как взаимозаменяемые, потому что на сегодняшний день политическая власть и бизнес в Украине срослись настолько тесно, что напоминают сиамских близнецов. Хотя более точным будет сравнение с Тяни-Толкаем: отдельные бизнес-интересы зачастую противоречат функциям государственной власти, но существовать в отрыве от нее не могут – отсюда противоречия, разрешаемые, как правило, не в пользу последней.
Формирование олигархической элиты в Украине происходило двумя основными способами: путем бесконтрольной приватизации за бесценок государственных предприятий (как правило, их руководителями из номенклатурного аппарата), а также посредством рейдерских захватов этих самых предприятий и прочих действий уголовного характера, направленных на завладение прежде государственным имуществом.
На сегодняшний день бывшая партийно-криминальная, ныне же олигархическая (олигократическая) элита сменила внешние атрибуты: пересела с черных «Бумеров» на Range Rover и Porsche Cayennе; одела вместо толстых золотых цепей изысканные Rolex; вывесила на чинном месте в своих рабочих кабинетах разноцветные флаги многочисленных политических сил, появлявшихся после распада СССР подобно грибам после дождя, – с легкостью променяв на них прежнее красное знамя с серпом и молотом, которому они служили с не меньшим рвением еще каких-то пару лет назад.
Впрочем, эту склонность к приспособленчеству, своеобразный «хамелеонизм» олигократической элиты стоит отметить особо. Так сложилось, что для украинских олигархов не существует идеологии или приверженности определенной политической линии. И дело отнюдь не в космополитизме или же широте взглядов: представители олигократии пекутся в первую очередь о сохранении и максимальном приумножении своих капиталов, даже в ущерб такому, казалось бы, ключевому для определения государственной политики фактору, как государственные интересы.
Данная позиция «неприсоединения» находит свое проявление в различных формах: от многократных перебежек от одной политической силы к другой (причем репутационные риски в учет не берутся – ментальности украинского народа свойственна очень короткая память, да и подконтрольные олигархическим структурам СМИ выставляют любые действия своих владельцев в выгодном для них ракурсе) до открытого манипулирования идеологическими убеждениями и политическими пристрастиями потенциальных избирателей в рамках присущей украинской олигократии, условно разделенной на бизнес-группировки, межклановой борьбы.
Однако смена формы не повлекла за собой автоматической перемены содержания: несмотря на все старания соответствовать западным политическим и бизнес-стандартам, представители олигократии так и не утратили свою компрадорскую идеологию и приобретательский тип сознания, ставшие залогом их успеха в «нулевые». Разумеется, порой эти черты весьма успешно удается замаскировать корпоративной социальной ответственностью, в особенности при правильной информационной подаче. Однако даже самый неискушенный обыватель понимает, что огромный имущественный разрыв между этой самой элитой и менее обеспеченными слоями населения был бы не настолько масштабен, руководствуйся она, помимо принципов «Разделяй и властвуй» и «После нас — хоть потоп», хотя бы минимальными нравственными принципами и заботой об общественном благе.
Отсюда можно сделать вывод, что общественное положение на Украине предопределено с рождения в зависимости от принадлежности к тому или иному имущественному классу. Это и так, и не совсем так. Действительно, родственные связи в олигархической среде с вероятностью 99,9% обеспечивают привилегированный статус и сулят обширные карьерные перспективы. Однако нужно понимать, что число лиц, волею судьбы получивших сей счастливый билет, гораздо меньше, чем количество, которое необходимое для поддержания в тонусе и обеспечения жизнедеятельности всей олигархическо-властной системы. Поэтому система пользуется подпиткой извне, привлекая в качестве винтиков своего механизма представителей других классов, в особенности, креативного среднего класса.
Потенциальным претендентам на вхождение в систему присущи образованность с претензией на интеллигентность, развитые коммуникативные навыки, склонность к творчеству. Но самое главное – они, по обыкновению, весьма амбициозны, что дает представителям олигократии пространство для манипуляций, каковыми являются, к примеру, обещания удовлетворить определенные материальные или глорические потребности «системообразующих» выдвиженцев взамен на проведение ими «правильной», с точки зрения олигократов, общественной или любой иной деятельности в рамках выполняемых ими функций.
Дав согласие на такой сценарий развития событий, обычный блоггер за короткий промежуток времени становится топовым, рядовой журналист – лидером мнений, а общественный активист отправляется на «неожиданную» стажировку за рубеж. По воле олигократической элиты им дается немало – но ровно столько, чтобы они, не испытывая ни в чем острой нужды, так и не стали полноправными представителями высших властных эшелонов, играя роль их обслуживающего персонала. Но играя ее хорошо, так как лучи надежды на вхождение в высшую касту будут перманентно освещать путь активистов, следующих (вынужденно или добровольно) по стезе политических игр и интриганства. И плевать, что это не лучи солнца, ведущего ввысь и к свободе, но всего лишь лучи софитов в кукольном театре олигократов, где их ставленникам уготованы далеко не главные роли в спектакле под названием «Политика».
Еще одной особенностью такого карьерного взлета является его непостоянный характер. Если ставленник олигократа отклоняется от заданной роли, он может стать попросту лишним в группе влияния своего патрона, так как она формируется по принципу заменяемости: у олигархической системы достаточно винтиков для переформатирования и доукомплектации. Вознесшийся вверх «социальный лифт» способен с той же стремительностью спуститься к своей отправной точке.
Данное описание носит несколько стереотипный характер, однако любое попытка осмысления действительности, от сказки до многостраничного романа, в той или иной степени приукрашена, но не безосновательна. Только вот процесс становления власти олигархата в постсоветской Украине мало чем напоминает сказку, ему присущ иной жанр, и весьма затруднительно дать однозначный ответ на вопрос, какой именно: трагикомедия или триллер с элементами боевика.
Остается уповать на то, что события минувших 24 лет были всего лишь первой частью киноэпопеи под названием «СССР: жизнь после», за которой непременно последует продолжение, но уже по справедливому сценарию наученных горьким опытом народных масс, а не марионеточников-олигократов.
Автор: Валерия Мытюшина
