На состоявшейся годовой пресс-конференции Владимир Путин выдвинул свои версии причин провокации в отношении российского «Су-24», однако заметил, что до сих пор не понимает мотивов решения Анкары. Самая главная тайна осталась нераскрытой — на какие уступки Россия была готова пойти Турции «в чувствительных для Анкары вопросах»?
Чувствительные вопросы для Турции
Мы были готовы поддерживать руководство Турции по самым чувствительным вопросам для нее, которые даже не укладываются в нормы международного права, надо было просто снять трубку и поговорить с нами, сказал Путин, объясняя российско-турецкий конфликт.
Объяснить про туркоманов, о которых «я и слыхом не слыхивал», объясниться по сбитому самолету. Ничего этого сделано не было, Анкара «побежала в НАТО», заметил президент и отказался раскрывать содержание «чувствительных вопросов».
«Мне кажется, что речь шла о решении курдского вопроса, что Россия могла бы выступить в роли гаранта сохранения территориальной целостности Турции, которой действительно угрожает раскол, и все западные сценарии сводятся к этому, — сказал Станислав Тарасов, историк и политолог. — Речь также шла о координации действий в отношении Ирака, Иракского Курдистана, иракских курдов».
По мнению эксперта, такая позиция была вызвана уверенностью в долгосрочном стратегическом партнерстве и хорошей динамике.
Владимир Путин далее высказал предположение, что, наблюдая за тем, какой в Сирии и Ираке существует контрабандный бизнес по торговле нефтью («в одном месте мы зафиксировали 11 тысяч бензовозов»), можно прийти к мнению, что ИГИЛ было создано для охраны этого бизнеса. «Проще всего это было сделать под исламскими лозунгами».
[quote align=»left»]
Фол последней надежды Эрдогана
[/quote]
Если это так, то возникает вопрос, против кого сейчас борется российско-сирийская коалиция? Кто бенефициар этого бизнеса?
«Это одна из версий (озвученная президентом), есть и другая, что ИГИЛ появился как инструмент, созданный Саудовской Аравией, Катаром, Турцией при негласной поддержке США, для борьбы против Дамаска», — сказал Станислав Тарасов. Радикальные исламистские группировки в Сирии стали кристаллизовываться, стали получать подпитку. Естественно, параллельно стал выстраиваться криминальный бизнес по торговле нефтепродуктами, который стал приносить прибыль всем заинтересованным сторонам».
Вот что пишет по этому поводу в своей статье Ольга Малик:
Нанесенные удары со стороны России по запасам контрабандой нефти, уничтожившие целый ряд бензовозов, принадлежащих ИГИЛ, и запуск военно-воздушной операции России в Сирии (по согласованию с Дамаском) окончательно разрушили планы Эрдогана.
А планы были грандиозные. Во-первых, подавление режима Асада для Турции означало бы открытие заветных дверей в измученную войной страну и создание так называемого единого мусульманского сообщества на Ближнем Востоке, с одной стороны, а также повышение собственного авторитета в глазах НАТО и статус надежного в регионе союзника США, с другой.
Да и соблазн незаметно импортировать огромные запасы контрабандной нефти, поставляемые ИГИЛ, был слишком высок. Однако мечты турецкого «султана» Эрдогана разбились вдребезги: Асад до сих пор президент Сирии, о нелегальных поставках нефти террористами в Турцию знает весь мир, да и НАТО не особенно довольно действиями Турции в рамках совместной коалиции против ИГИЛ.
В Турции проводится скрытая исламизация, «от которой Ататюрк бы в гробу перевернулся», продолжил Путин. И Запад относится к этому, как относился к Сомосе, — «это негодяй, но это наш негодяй», говорит президент. Это большая ошибка, она привела практически к катастрофе.
[quote align=»right»]
Капкан для России или турецкий гамбит
[/quote]
И самое главное, по мнению Владимира Путина, что цели турецкой провокации в отношении российского самолета не достигнуты. «Турция лизнула Запад в одно место», за это Запад не заметил ввод турецких войск в Ирак, сказал Путин. Но «мы из Сирии не побежим, Россия не из тех стран, которые можно запугать».
Ольга Малик: Масуд Барзани (Президент Иракского Курдистана), в свою очередь, поддержал действия Эрдогана (Турция ввела войска на север Ирака), желая тем самым подчеркнуть свою независимость от Багдада. Принимая во внимание наметившееся сближение Москвы и Багдада на фоне политики Турции на севере Ирака, Барзани, похоже, избрал принцип «враг моего врага — мой друг».
Очевидно, что для Анкары сближение с правительством Иракского Курдистана — временная мера, необходимая для того, чтобы хоть как-то возвысить себя в глазах НАТО. Безусловно, Турцию с автономией на севере Ирака связывают не только взаимные политические интересы, но и прочные экономические связи. Однако насколько можно доверять такому «другу», как Эрдоган?
С другой стороны, своими действиями Эрдоган рискует еще более накалить отношения с турецкими курдами. Все это может обернуться гражданской войной на территории Турции.
А известная связь Вашингтона и некоторых курдских организаций (например, курдские Отряды народной самообороны в Сирии) может сыграть совсем не на руку турецкому правительству. Кто тогда придет на помощь «султану» Эрдогану?
Далее президент раскрыл причину, по которой приезжал на этой неделе в Москву госсекретарь США Джон Керри. Он приехал с проектом резолюции по Сирии в СБ ООН. Путин назвал этот проект «приемлемым», и «это говорит о том, что Европа и США очень озабочены тем, что происходит на Ближнем Востоке».
По словам Путина, позиции США и России по Сирии «почти сходятся». План предусматривает разработку новой Конституции, механизма контроля за выборами и так далее. Никто не может навязывать сирийскому народу, кто им должен управлять, и с этим Вашингтон согласен, заметил президент.
«Мы будем проводить свою спецоперацию в Сирии до тех пор, пока сирийская армия ее проводит. Мы нашли контакты с вооруженной оппозицией Башару Асаду, которая борется с ИГИЛ, мы поддерживаем ее так же, как сирийскую армию. Мы уйдем, когда Сирия решит, что надо прекратить стрелять. Мы не будем большими сирийцами, чем сами сирийцы», — сказал Владимир Путин.
Президент не считает, что в Сирии обязательно должна быть российская военная база, хотя европейцы согласны с такой постановкой вопроса. «Мы средние ракеты по договору уничтожили, но на земле. Сейчас мы убедились, что на самолетах и на море у нас есть отличные ракеты средней дальности. Если надо кого достать, мы и так достанем», — заметил Путин. По его словам, спецоперация не несет нагрузки на бюджет, «так как мы перераспределили средства, направленные на учения».
Украинский кризис
[quote align=»left»]
Как Путин будет из Украины долг вышибать
[/quote]
По комплексу вопросов по Украине президент отметил, что там нет регулярных войск, но есть отдельные представители ВС России. «Мы никогда не говорим, что там (в Донбассе) нет людей, которые занимаются решением определенных военных вопросов. Но это не значит, что там присутствуют регулярные российские войска. Почувствуйте разницу», — заявил глава государства.
Главную проблему на Украине Путин видит в предстоящем резком ухудшении экономических отношений. Присланные в Москву «из Парижа» документы о согласовании позиций по вступлению Украины в ассоциацию с ЕС показались президенту абсурдными. Украине дается право, а от нас требуют выполнять обязательства, сказал Путин. Например, требуют привести таможенные тарифы Таможенного союза в соответствие с европейскими.
«Это как? Мы их годами вырабатывали, работаем по ним. Или перейти на фитосанитарные нормы Евросоюза, мол, наши стандарты лучше. Может быть и лучше, но на это нужны деньги. А нам перекрыли внешнее финансирование. Спрашиваю: вы видите противоречия. Отвечают: а мы этот документ не читали».
«Позиция России следующая: Мы не вводим санкции (против Украины), просто отменяем преференции. Нулевые таможенные отменят, они станут 6-10 процентов», — пояснил Путин.
По его мнению, конфликт на Донбассе должен быть разрешен, «но не способом ликвидации людей на Юго-Востоке». Украинское руководство должно заметить, что на подконтрольных ему территориях Юго-Востока 43 процента проголосовали на местных выборах за «Оппозиционный блок». Минские соглашения не выполняются Киевом, заметил Путин.
«Вот украинская сторона внесла поправки в Конституцию по особому статусу Донбасса. Вроде да. Но в соглашениях записано, что надо — на постоянной основе. Спрашиваю Петра Алексеевича, так у вас на три года — и год уже прошел. Он отвечает: Да? Да. Вот такой дословно диалог». И такая картина по многим пунктам Минских соглашений. «Мы готовы уговаривать Юго-Восток, но надо, чтобы диалога с Донбассом захотели в Киеве», — заключил глава России.
Автор: Любовь Люлько
