О том, как устроена русская ностальгия.
Честная история двух туристок, которые вдруг заскучали по родным березам, мрачным лицам и даже поэту Есенину в исполнении артиста Безрукова.
Ранним берлинским утром две задумчивые девушки с чемоданами неподвижно сидели на автобусной остановке. И смотрели, как берлинцы катятся на работу на городских велосипедах с корзинками. Велосипедисты здесь спокойно ездят вперемежку с машинами.
Дорого и неброско одетые, в хороших пальто, женщины в юбках и на невысоких каблуках, мужчины в костюмах — и на велосипедах. Большинство в защитных касках. Много подвижных пожилых людей на велосипедах.
[quote align=»left»]
Русская об американцах: «У молодых девочек в США промыты мозги»
[/quote]
Вообще здесь красиво стареют. Можно увидеть много седых элегантных и легких женщин дивной естественной красоты. Мы позавтракали в хорошем классическом ресторане на бульваре Унтер-ден-Линден. Посетили лучший магазин для туристов.
Ехали на втором этаже автобуса и обсуждали тонкости культурных различий, немецкую структурированность и все такое. В этот момент автобус проехал мимо полностью обнаженного человека, выполняющего асаны на траве парка Тиргартен. Вокруг него спокойно бегали люди в спортивных костюмах, прогуливались семейные пары с колясками.
Свернули на набережную. Появились люди в костюмах, которые ровным строем катились на одном колесе. Повозка с лошадьми. Дорогие машины.
Здесь никто никому не удивляется, никто никого не напрягает. Легко быть «не таким, как другие», там, где все разные.
В парке Фридрихсхайн фонтаны населяют глиняные сказочные персонажи. Люди греются на солнце, лежат на траве, читают, бегают и тоже делают асаны. Цветут яблони, ивы и неопознанные розовые деревья.
Цветочки на окошках и ровно покрашенные стены, весь этот мещанский уют. Богемный Пренцлау Берг и хипстеры в вытянутых свитерах и кроссовках на босу ногу. Разноцветные кафе, платановые аллеи. Элегантный Шарлоттенбург, средний класс, домики с лепниной и палисадниками.
— Хочу сюда на все лето! — восхитилась моя подруга Настя.
— Хочу сюда на всю жизнь.
[quote align=»right»]
Украинцы о поляках: «Путин вызывает восхищение, русофобией там и не пахнет»
[/quote]
К середине дня исчезло привычное ощущение, что кругом враги и нужно постоянно быть в готовности что-нибудь отстоять.
…Это было идеальное утро в идеальном городе. Но почему-то хотелось домой, причем сильно.
Чужая речь, чужие правила, другие лица и повадки, которые не прочитываются автоматически, — все это рано или поздно начинает раздражать. Насмотревшись и что-то переняв для себя, тянешься обратно в свою среду обитания.
Туда, где ты однородный со всем, что тебя окружает. И эта однородность, естественная совместимость позволяет расслабиться.
— У нас на родине есть сладость страдания, — сказала Настя с ностальгией, когда мы тряслись в поезде. И правда, в этом немцы ничего не понимают. Ни страдания, ни куража, ни дичи тебе.
На трапе самолета пожилая женщина обернулась к нам и сказала:
— Как приятно услышать родную речь!
И искренне улыбнулась, сверкая железными коронками.
Плюхнувшись на родную землю во Внуково, мы ощутили прелесть отечественного непричесанного пейзажа.
— Наверняка Есенин про это писал, — сказала Настя.
И мы запели «отчего так в России березы шумят».
— А тебе нравится Есенин? — спросила я Настю.
— Ну так, нравился. Пока его не сыграл Безруков.
Мы въехали в дизайнерский ад Москвы. Вышли на Киевском вокзале и зажмурились. После отточенного Берлина смотреть вокруг было невыносимо. Глаз отвык игнорировать лишнее.
В вагоне метро какая-то тетка опередила меня, ловко нокаутировав локтем и прыгнув на освободившееся место.
[quote align=»left»]
“Русские своих не бросают!” Футбольный фанат рассказал о французской тюрьме
[/quote]
Я потеряла маневренность. Мы посмеялись над московскими манерами, как будто они не имеют к нам отношения:
— Ничего, на неделю нас хватит, а потом снова начнем делать так же. Руслэнд в нас.
Сиденье напротив нас занимали в ряд мужики неясного возраста с мрачными бугристыми уродливыми лицами рудокопов. Всем им, судя по выражению их лиц, очень тяжело жилось. Один к одному, как специально.
В подземном переходе заметили тусклую стеклянную будку, в которую скученно, как кильки в немытую банку, набилась толпа полицейских.
— «Слишком шикарно для ментов», — Настя вспомнила мое удивление полицейским дворцом в Берлине. — Вот это по-нашему! Замызганная будка — то, что надо!
— Это Руслэнд, детка.
Оставалось спеть Шевчука. Что мы и сделали.
Автор:
