10 августа 2016 года в газете «Коммерсантъ» была опубликована очередная статья программного директора «Валдайского клуба» Андрея Сушенцова. Ее название «Иерархия угроз безопасности для России». В анонсе к статье Сушенцова «научный директор» «Валдайского клуба» и ведущий российский международный «эксперт» Федор Лукьянов сообщил, что публикация Сушенцова идет в рамках совместного проекта «Коммерсанта» и The Washington Times, который осуществляется при поддержке «Валдайского клуба» и Центра национального интереса (Center for the National Interest) в Вашингтоне.
Итак, в виде статьи Сушенцова мы имеем очередной концептуальный продукт «Валдайского клуба», целью которого назначено «разъяснить» российское понимание текущего конфликта американцам, поскольку де, по определению Лукьянова, между США и РФ существует «угрожающее недопонимание».
Подразумевается, что в Вашингтоне возьмут статью «американиста» Сушенцова, прочтут ее, поймут, проникнутся и сначала исчезнет «угрожающее», а потом и совсем «недопонимание». Возникает вопрос: почему главный гуру «Валдайского клуба» исходит из положения, что США действуют в режиме «непонимания» российской позиции? Может быть все обстоит ровным счетом наоборот?
Современные внешнеполитические угрозы для России по Сушенцову выглядят следующим образом: «Ключевые источники внешних угроз России — исламский экстремизм из Сирии и Ирака, наркотрафик из Афганистана, возможная эскалация конфликтов на постсоветском пространстве, вокруг КНДР или Ирана, гражданская война на Украине».
Таким образом, по Сушенцову в иерархии угроз для России на первом месте стоит «исламский экстремизм» — это намек на готовность России таскать каштаны из огня «исламской революции» для США и Израиля в войне с «демографическим перепроизводством» на Ближнем и Среднем Востоке. На втором у Сушенцова — это наркотрафик из Афганистана. На третьем — эскалация конфликтов на постсоветском пространстве.
Характерно, что Сушенцов из своего перечня угроз России совершенно устраняет Запад — США и его союзников. Однако за всеми перечисленными Сушенцовым выше случаями угроз для России при ближайшем рассмотрении мы как раз и видим США, которым что-то пытаются разъяснить Сушенцов и Лукьянов с их «валдайцами».
Ведь именно США спровоцировали нынешнюю вспышку исламского экстремизма, продвигая свою стратегию новой фрагментации Ближнего Востока. Именно США стоят за скачкообразным ростом производства опиатов в Афганистане после разгрома американцами талибов в 2001 году. Именно США и их европейские союзники + Турция стоят за всеми конфликтами на постсоветском пространстве. Не будь этих внешних участников, сами конфликты были бы просто невозможны из-за огромнейшего дисбаланса сил РФ и постсоветских государств, объедини последние даже все свои ресурсы против России.
Сущенцов совершенно умалчивает о главной угрозе России со стороны Запада и дело сводит в ее отношениях с США — к сохранению стратегической стабильности посредством модернизации вооруженных сил, а с НАТО — в разрешении проблемы европейской безопасности. По Сушенцову выходит, что если Запад перестанет по отношению к России использовать «блоковый подход», то проблема разрешится.
По крайней мере, этот блоковый подход Сушенцов выводит за рамки своего перечня угроз для России. Между тем, на сегодняшний момент главным источником угрозы для России является экспансия Запада в Евразию, которая стартовала после поражения России в холодной войне с Западом. Почему это главная угроза? Потому что, во-первых, она грозит самому существованию России, как государственно-политическому и цивилизационному явлению, и, во-вторых, потому что наступление Запада (не только геополитическое) до последнего дня было успешно.
У Сушенцова мы отмечаем очевидные проблемы с географией российской геополитики. Так, например, в своей статье Сушенцов пишет: «В нынешних границах (без Северного Кавказа и Хабаровского края) Россия существует со времен Петра Первого уже более трех столетий». Здесь как раз подозрительным из-за актуальности момента в тексте Сушенцова выглядит отсутствие упоминания восточной части современной Украины — Малороссии, которая вошла в состав Российской империи (Московского царства) в середине ХVII века, и Новороссии — формировалась с ХVII века. В последнем случае напомним, что Харьков в качестве пограничной русской (а не малороссийской!) крепости был основан в 1650-е годы при царе Алексее Михайловиче.
Сушенцов в своей статье пишет: «На протяжении последних трех столетий Москва была главным динамическим ядром Евразии и центром притяжения для соседей. Россия одной из первых принесла плоды европейской культуры на Кавказ, в Центральную Азию и на Дальний Восток. Однако будущее евразийского пространства в XXI веке будет определяться не одной Россией, которая будет вынуждена конкурировать с Китаем, ЕС, США, Турцией и Ираном».
Здесь все непонятно. Россия оказывается приносит «плоды европейской культуры» и одновременно является «динамическим ядром Евразии». По Сушенцову получается, что Россия не тождественна Евразии, и Россия одновременно является «Европой». При этом Сушенцов утверждает, что на «евразийском пространстве» в ХХI веке Россия будет вынуждена «конкурировать» с Китаем, ЕС, США и т. д. Это где? В Сибири? Казахстане? На Украине? В Белоруссии?
В статье Сушенцова нет определения «евразийского пространства». Из-за этого возникает двусмысленность. С точки зрения географии, очевидно, что Евразия бывает «малой» и «большой». Под большой Евразией следует понимать весь континент. В этом случае Европа является лишь небольшим полуостровом материка «Евразия».
[quote align=»right»]
В современной России под «Евразией» подразумевают нечто иное. В подобном толковании «Евразия» не является ни Европой, ни Азией, а самостоятельным самодостаточным миром. Москва, когда выдвигала проект Евразийского союза, подразумевала под «евразийским пространством» не материк с названием Евразия, а постсоветское пространство, т. е территорию СССР, а до этого Российской империи. «Евразийский союз» становится новейшим политкорректным эвфемизмом для понятий «Российская империя» и «СССР».
В этом смысле «Евразия» в политической географии представляет слагаемое из ядра Московии конца ХV— середины ХVI веков (Великороссии) плюс Сибири. Очевидно, что без Сибири одно только волжское с притоками ядро Московии перестает быть Евразией. Можно говорить, что это пространство становится географической периферией по отношению к Европе, ядром которой является Западная Европа.
На Западе, в США, для «Евразии» в современном российском понимании нашли другое географическое определение — «Северная Азия». С точки зрения евразийской политической географии, север Казахстана можно отнести к югу Сибири, а юг Казахстана к северным районам Средней Азии. В историческом плане «Евразия» в своем пространственном размахе тождественна «Улусу Джучи» ХIII—ХIV веков. Средняя Азия относилась тогда к «Улусу Джагатая». Россия была создана перемещением властного центра и сменой ведущего этноса на бывшей территории «Улуса Джучи» в ХV—ХVI веках. Россия — это и есть «малая» Евразия.
В этой ситуации для нас очевидно, что предлагаемая Сушенцовым «конкуренция» России в Евразии с США, ЕС и Китаем равнозначна ликвидации России. Здесь следовало бы определить, что стратегической целью России в ХХI веке остается недопущение проникновения иных цивилизационных центров на «евразийское пространство».
Сушенцов вполне правильно утверждает: «Российское государство в некоторых отношениях уязвимо. Для России исторически были характерны большие расстояния между населенными пунктами, отсутствие естественных препятствий для внешних вторжений, уязвимые коммуникации, северный климат и короткий посевной сезон».
Но далее он пишет: «Главным историческим условием использования российских преимуществ были внешний мир и внутренняя политическая стабильность, которые тесно взаимосвязаны». В этой связи, с точки зрения Сушенцова, «главной целью внешней политики Москвы является блокирование внешних негативных воздействий и избегание втягивания в длительные противостояния с соперниками».
В этой связи хотелось бы спросить Сушенцова, как полагает он: Кавказская война ХIХ века была «длительным простивостоянием» или нет? Хотелось бы напомнить Сушенцову и «валдайцам», что одним из главных инструментов преодоления отмеченных выше недостатков и уязвимостей России в прошлом была политика территориальной экспансии. Непрерывное внешнее давление создавало в конечном счете через конфликты с соседями для России безопасность в виде территориальных буферов, пусть изначально эти буферы и были инокультурными и иноцивилизационными территориями для России.
Сушенцов же предлагает России вообще отказаться от активной внешней политики по периметру своих нынешних границ. В частности, он пишет в своей статье: «После возвращения Крыма у России больше нет жизненных интересов за пределами ее границ» (так!). Таким образом Сушенцов утверждает, что для России нет жизненных интересов ни в Закавказье, ни в Средней Азии, ни на западном направлении — в Белоруссии, Прибалтике и на Украине!
В принципе, получается, что Сушенцов согласен передать Европе и Белоруссию, не говоря о каком-нибудь там Приднестровье и тем более — Украине. Более того, Сушенцов подразумевает, что проекты Таможенного союза и ЕАЭС также не относятся к жизненным интересам России! Лавочку евразийской интеграции можно прикрывать, а постсоветские кризисные точки в Приднестровье и Закавказье ликвидировать.
По Сушенцову, Россия «будет вынуждена вмешаться в дела постсоветских государств лишь при одном условии — если русские общины за рубежом начнут подвергаться репрессиям. Однако во всех остальных случаях Россия будет избегать вовлечения в конфликты в поясе своих границ».
Разве Сушенцов и Ко «Валдайцы» не понимают, что после того, как у России не останется «жизненных интересов» на постсоветском пространстве логика геополитического наступления США и его союзников заставит Россию отказаться от «жизненных интересов» внутри ее границ? Начинать можно будет с немногого — Северного Кавказа, Калининграда, Курил, а потом по нарастающей — Татарстана, Карелии, Сибири и т. д.
Не понятен и термин «русские общины», примененный Сушенцовым к «Русскому миру». Во-первых, русские (вариант — русскоязычные) в государствах постсоветского пространства не живут общинами. И во-вторых, хотелось бы спросить Сушенцова, если не репрессии, а, например, дискриминация и культурные ограничения, ведущие к ассимиляции? С последним, выходит, Сушенцов согласен?
Сушенцов полагает, что после присоединения Крыма у России нет жизненных интересов за пределами ее границ. «Выжидая и накапливая силы, Россия становится стратегическим балансиром, в интересах которого сохранять независимость своей политики и международных оценок», — полагает он. Но как вообще может внешнеполитическая пассивность обеспечивать баланс (балансир, в определении Сушенцова)?
Сушенцов полагает, что в состоянии заявленной пассивности Россия сможет выжидать и накапливать силы. Ей дадут это делать? Здесь сразу вспоминается золотое высказывание канцлера Александра Михайловича Горчакова (1798−1883): «Россия сосредотачивается». В оригинале на самом деле было: «Россию упрекают в том, что она изолируется и молчит. Говорят, что Россия дуется. Россия не дуется, она собирается с силами». Однако здесь напомним, что под форму «сосредоточения» от Горчакова Россия подавила польское восстание, завоевала Кокандское ханство, подчинила Бухару и Хиву, а также по Тяньцзиньскому трактату и Айгунскому договору с Китаем присоединила Приамурье и Уссурийский край.
Разве Запад позволит РФ «сосредоточение»? Любое отступление и заранее заявленная пассивность побуждают лишь к дальнейшему наступлению. И потом, разве проблема Крыма уже снята с повестки дня? Сушенцов вовсе не понимает, что гражданская война идет не на «Украине», а на территории исторической России, и общество РФ уже втянуто в нее, правда, пока не столь интенсивно, как подразумевала бы все более прогрессирующая Смута.
И, наконец, «американскист» Сушенцов совсем не учитывает логику действий Запада по отношению к РФ, которую тот особо и не скрывает. Под «европеизацией» РФ стратегами США конкретно подразумевается цивилизационная трансформация, лишение стратегических ресурсов и расчленение. А Сушенцов на пару с Лукьяновым делают вид, что не понимают логики геополитического наступления в Евразию и собираются что-то там разъяснить американцам, убирая из иерархии угроз самую главную угрозу.
Сушенцов полагает, что модернизация вооруженных сил России может гарантировать ее безопасность по линии отношений с США и НАТО. Однако исторический опыт 1991 года продемонстрировал, что тогдашнюю Россию-СССР более мощные военные силы и силы безопасности не спасли. Для выживания России гораздо большее значение имеет состояние массового сознания, адекватная национально-государственным и цивилизационным задачам идентичность, мораль и чувство справедливости. При «выздоравливании» в этих сферах можно будет решать задачи экономики, социальной сферы, культуры и обороны.
В своей статье Сушенцов выдвигает совершенно ложный постулат. Он утверждает, что «из всех постсоветских стран именно Россия получила наибольшие выгоды от распада СССР». Какая наивность! От распада (на практике же — расчленения) Россия проиграла больше всех, поскольку геополитически Россия оказалась нежизнеспособна в нынешних границах, а при возникшем в результате «распада» СССР экономическом укладе Россия экономически не способна обеспечивать накопление капитала и связанный с ним рост и связность оставшейся под контролем Москвы территории.
[quote align=»right»]
В итоге многопланового кризиса, последовавшего в результате «распада» СССР, Россия в своем русском этническом ядре стала исчезать и демографически. Нам очевиден и фундаментальный культурный кризис — кстати, частный случай которого — сознание «эксперта» Сушенцова, мы регулярно и наблюдаем в его публикациях на международную тематику в СМИ.
Сушенцов полагает, что ключевые угрозы России несут внутреннее ослабление и социальный взрыв. Но здесь он не понимает, что после 1991 года Россия погрузилась в состояние Смуты, которое есть процесс с внутренними и внешними составляющими. Упадок России — есть процесс медленного угасания через прохождение различных стадий с обострениями. Предложение Сушенцова спрятаться от текущих проблем в границах РФ — есть лишь признак упадка и прогрессирующей Смуты.
От «валдайской экспертизы» Сушенцова создается впечатление, что он либо намеренно дурачит противников России, которые за Океаном в тиши кабинетов будут «изучать» подобные неадекватные внешнеполитические планы и видеть в их неадекватности заведомый подвох, либо Сушенцов не понимает идущего процесса, либо же он намеренно в интересах противников России дурачит своей экспертизой россиян. Внешне дело выглядит так, будто Сушенцов пытается убедить американцев: «Вы нам дайте Крым, а мы после этого будем сидеть тихо в своих границах и сосредотачиваться».
Порой кажется, что зашкаливающие в поле безграничной инфантильной наивности экспертизы от Сушенцова обеспечены его молодостью, пришедшей на период постсоветского культурного упадка. А может здесь виновата глубокая внутренняя моральная коррумпированность? На примере Сушенцова хорошо видно, как западные гранты превращают постсоветских ученых либо в пикейных жилетов, либо в глуповатых туристов — посетителей парижских и венских кофеен. Как бы там ни было, но уровень валдайской внешнеполитической экспертизы удручает.
Источник: EADaily
